Шрифт:
Глава 1
Невыспавшийся, с раздираемым зевотой ртом, Стас как сомнамбула сидел на стуле, тараща глаза на бригадира. Полночи он на пару с Виктором пробегал с залитого кипятком пятого этажа в подвал, перекрывая отопительный стояк со свищем. Как всегда, старые задвижки не держали. Они щедро подпитывали изрядный поток кипятка, лившийся вниз по лестничным маршам шумным водопадом. Проклиная жмота «Черепа», напарники кое-как перекрыли до допустимых пределов воду. Судьба же, в довершении ко всему, приготовила им самый неприятный сюрприз.
Виктор, в сердцах пнув полудюймовую трубу, мрачно изрёк: «Ну, блин, попали к бабе на ночь! Сейчас натрахаемся!». Простукав выше и ниже от места протечки он на слух определил в стояке крепкие места, где можно нарезать резьбу. «Ну что, часика три эта падла нашего здорового крепкого сна у нас украла, едри его в задвижку. Завтра с «Черепа» за это я возьму хорошую компенсацию». С сим резюме они отбыли в мастерскую. Прихватив полуметровый отрезок трубы и остальную оснастку, мужики опять потащились за два квартала в залитый кипятком подъезд. Прокрутившись около осточертевшего по истечении полутора часов стояка, они, наконец, поставили на бочата новую вставку.
За окном, выходившим на лестничный пролёт, уже занимался морозный февральский день. Стас, забрав у Виктора сумку с инструментами, благо, что жил он ближе, чем его напарник, сказал:
– Осталось только что позавтракать, да и в диспетчерскую. Ты что, попрешься домой? Давай двинем сразу в бригадирскую. По пути захватим чего-нибудь пожевать и попить. Охота тебе мотаться в такую даль на какой-то час. Я домой не пойду точно!
– А что, – отозвался Виктор, – дело говоришь! По морозу идти неохота…
Скользя на заледеневших от разваренных кипятком подошв сапог, мужики потихоньку двинулись к ближайшей ночной палатке. Отоварившись «джин-тоником» и колбасой с батоном, через полчаса они, сидя на лавке у пышущей жаром батареи, блаженствовали.
Через час, получив заявку от «Черепа», напарники, тихо радуясь, что успели заправиться некоторым количеством допинга, брели к восьмиподъездному дому. Из заявки выходило, что вот уже три дня в залитыe нечистотами пять отсеков, регулярно добавлялись щедрые порции экскрементов. Пока вонь не достала до печенок закаленное обоняние жителей, они все это время добивали канализационное начальство нудными просьбами избавить их от окаянного счастья вдыхать жуткий спектр ароматов экскрементов.
Стаса всегда мутило от мысли, что придется, стоя по щиколотку в мерзейшей густой субстанции, пробивать скользким от постоянного смачивания в ней же смердящим тросом забитую канализацию. Выход был всегда один – вышибить из сознания эту мысль, как непозволительную роскошь каким-нибудь средством. Средство было проверенным и надежным, – небольшая отвлекающая порция слабоалкогольного питья. Виктор, абсолютно не реагировавший на все превратности их рабочей обстановки, больше любил «джин-тоник». Стасу за компанию пришлось употребить свою вторую половину из литровой бутыли противной, приторно-сладкой жидкости.
Как и во всех прочих подобных местах, в подвале освещение отсутствовало в принципе. Потому, идя на дело, сантехникам приходилось брать с собой фонарики.
– Разворачиваем. Я потащу вперед, а ты подавай.
Он нацепил фонарь на ватник и потянул кабель. Тот дернулся, как огромная черная змея, и медленно заскользил из бокового коридора в отсек с канализационными трубами. У Стаса с самой ночи было смутное ощущение какой-то неприятной неожиданности, которая непременно должна с ним случиться этим днём. Ещё не привыкший к специфике своей работы, Стас и сейчас увидел своё окружение в непривычной для нормального обывателя обстановке: чёрный ореол фигуры Виктора в слабом свечении фонарика уходящего в непроглядный мрак, тусклые отблески на оболочке кабеля, внезапный шум обрушивающейся воды в трубах и запах!
Внезапно кабель дернулся. Стас понял и, держась за него, как за нить Ариадны, осторожно вошел в густое, покрывавшее пол подвала двадцатисантиметровым слоем, желе. С чваканьем выдирая ноги, он через минуту уже был около Виктора. Тот держал утолщённый конец. Крутя головой, высматривал около себя входное отверстие выпуска на трубе.
– Всё залило, – пробормотал он. – Пошарь вот здесь. Там должна быть заглушка. Вытащи ее.
– Чем вытащить? Хоть бы взяли что, – перчатки, что ли!
– Сапогом выбей. Она высоко торчит. Если её уже не вышибло этой дрянью.
Минут двадцать Стас, подбадриваемый легким матом Виктора, который комментировал его беспомощные действия, нашел искомую дыру. С трудом вогнав толстую голову кабеля в отверстие, они изо всех сил навалились на него, проталкивая неподатливую массу вглубь. После четверти часа топтания около скользкого, вырывавшегося из рук кабеля, мужики добились своего. Пятиметровый конец его внезапно весь ушел вниз, чуть не опрокинув усердных толкачей прямо в смердящую жижу! Масса, с хлюпаньем и с шумом проходящего поезда, заревела, проваливаясь в коллектор.
Балансируя на скользком полу подвала, напарники потащили кабель напрямик через отсеки к выходу. В первом же сухом отсеке Виктор остановился.
– Ну, всё! Бросай его здесь. Двинули отсюда, надо подождать. Эта зараза может снова забить сток. Пойдем наверх, почистим снегом свои говноступы.
– Фу-у-у!.. Меня это смерденье до блевотины доведет! Надышался, как наелся, – по самое некуда!
Стас часто и глубоко сделал несколько вдохов морозного воздуха.
– Привыкай! – с философской неторопливостью отозвался Виктор на брюзжание напарника. – Это только начало. Летом хуже будет! В каждой квартире душ на полную катушку врубится, воды будет раза в три больше. Сейчас что, – одно говно пополам с тряпками и подтирками! Вот когда всё это поднимется вверх на полметра, тогда точно упреешь дышать. В общем, – готовься! – закончил он свою сентенцию, тщательно обтирая о снег с сапог налипшие нечистоты.