Неутолимая страсть
Шрифт:
Патрик не мог оторвать от нее взгляда. Это было выше его сил. Помимо того, что она была хороша собой, в ней еще было столько ума, дерзости, бесстрашия! Там, на высоте, сидя на полумесяце, Кэтрин привлекала к себе всеобщее внимание.
С трудом ему все-таки удалось отвести от нее взор. Все свое внимание он должен был сосредоточить на Елизавете. Сегодня у него единственный шанс увидеть королеву вблизи. Пользуясь темнотой в зале, можно было незаметно пробраться через толпу поближе к ее величеству, которая сидела в круге света вместе с ряжеными персонажами. В конце концов ему это удалось. Он встал у стены
Отстранившись от того, что происходило в зале, Патрик сконцентрировал внимание на Елизавете. Голоса участников представления и смех зрителей куда-то пропали. Концентрация нарастала, пока он не пришел в состояние, похожее на транс, которое всегда предшествовало видениям. Мало-помалу издалека до него стала доноситься музыка. Торжественная траурная музыка. Он похолодел. Это были похороны. Пока Патрик, не мигая, смотрел на королеву, страусовые перья у нее в прическе вдруг превратились в черные плюмажи, украшавшие головы черных коней без всадников. Мимо проплыла еще одна черная четверка, которая влекла открытый катафалк с водруженным на нем гробом. Лежавшее поверх гроба черное бархатное покрывало было расшито гербами Англии и Франции. Теперь Патрик не сомневался, что наблюдает погребальную церемонию королевы Елизаветы.
Неожиданно в зале раздались бурные аплодисменты, и видение исчезло, сменившись картинкой раскланивающихся исполнителей.
— Вы прекрасно справились с ролью, моя дорогая Кэтрин. Сходство между нами просто поразительное.
Королева выглядела довольной.
Кэтрин присела в почтительном поклоне.
— Благодарю за столь высокую оценку, ваше величество.
Пока музыканты настраивали инструменты и готовились начать, Кэтрин с любопытством оглядела зал и насчитала по меньшей мере дюжину кавалеров, желавших пригласить ее на танец. Потом пришла трезвая мысль: как ей поступить, если этот Хепберн с манерами деревенщины тоже пригласит ее? Она решила, что вежливо откажет и объяснит, что уже обещала танец другому.
Без всякого интереса Кэтрин попыталась найти его глазами. Она увидела Роберта Кери. Тот блистал, одетый в зеленые цвета Тюдоров. Рядом с ним держалась его невеста в потрясающем платье из розовой парчи. В зале яблоку негде было упасть, и она уже почти сдалась, но тут заметила его. На шотландце был черный бархатный дублет и узкие черные лосины. Брыжи его белоснежной сорочки лишь совсем немного высовывались из-под воротника дублета. На его фоне остальные мужчины выглядели кричаще безвкусно. Кэтрин споткнулась, увидев, как к нему липнут женщины. Окружив его, они откровенно заигрывали с ним, конкурируя друг с другом. Первым ее партнером в танце был женоподобный щеголь граф Оксфордский.
Как только танец закончился, Оксфорда отодвинул плечом Чарли Блаунт, сын лорда Маунтджоя.
— Леди Кэтрин, моя душа и сердце попали в сети вашей красоты. О ты, Луна, как ты близка и как далека!
— Вы льстите мне, Чарли, хотя эти вирши не ваши.
Приноравливая шаги к ритму лавольты, она с удивлением увидела, что Патрик Хепберн тоже присоединился к танцующим. Еще больше она удивилась, увидев, насколько он гибок и ритмичен, двигаясь прямо-таки со звериной грацией. А когда он легко поднял свою партнершу в воздух выше других кавалеров, стало ясно,
Пришел черед менять партнеров, и Кэтрин оказалась перед Генри Сомерсетом.
— Спасибо за поэму, которую вы мне прислали, Хэл.
— Я ослеплен сегодня вашей красотой. Вы позволите пригласить вас на следующий спектакль в среду?
— Из дворца сбежать жутко трудно, — задумчиво протянула она и одарила его улыбкой, когда он начал умолять.
Генри закружил ее в воздухе, и когда ее ноги коснулись пола, она увидела, что следующим ее кавалером будет Патрик Хепберн. Ею овладела паника. Скорее всего из-за того, что ей приходилось запрокидывать голову, чтобы взглянуть на него. “Как тебя угораздило этак вымахать?” Она подождала, когда он скажет пару комплиментов. И не дождалась. Потом обратила внимание на эмблему на его черном бархатном дублете — тяжелую серебряную голову лошади с изумрудным глазом. “Надо же, голова! Лошадиная задница подошла бы тебе больше!”
— Представление вам понравилось, лорд Стюарт?
Черные глаза посмотрели на нее с удивлением.
— Не очень. Меня как-то не привлекает идолопоклонство перед женщиной.
Зазвучало крещендо заключительных тактов лавольты. Его огромные ладони легли ей на тонкую талию, а потом он подбросил ее в воздух так высоко, что все смогли увидеть ее нижние шелковые юбки, а заодно и ноги до колен. Он без напряжения держал Кэтрин на вытянутых руках, вынуждая ее опереться на его плечи. В ее янтарных глазах сверкнуло пламя. Она задохнулась от гнева. И он, словно сдавшись, опустил ее.
Однако прежде чем она коснулась пола, он еще раз подбросил ее, доказывая, что он сам контролирует ситуацию.
Ее охватила ярость.
— Я передам ее величеству королеве всю вашу полную неуважения критику.
— Не трудись, ma petite [6]. Я ей сам скажу.
Вежливо откланявшись, он направился к помосту. Там, преклонив колено, он отдал галантный поклон Елизавете и не двинулся, пока она не поманила его пальцем. По протоколу нужно было терпеливо ждать, пока она не обратится к нему первой.
— Я всегда была рада видеть адмирала при дворе. Теперь рада приветствовать вас. Зачем пожаловали в Лондон, лорд Стюарт? — спросила она напрямик.
— По торговым делам, ваше величество. Ваша прекрасная столица — центр мировой торговли. Я привез лошадей на продажу, а здесь собираюсь закупить вина, чтобы не возвращаться порожняком.
— Кстати, о вине: не отказывайтесь присоединиться ко мне.
Елизавета махнула фрейлине, которая сидела тут же, на подиуме, за маленьким столиком, уставленным напитками. В ее обязанности входило подавать их королеве, а также первой пробовать монаршую еду и вина на предмет яда. Наполнив два бокала, молодая леди поднесла их вместе с льняной салфеткой.
— Позвольте мне, ваше величество. — Патрик принял один бокал у фрейлины, отлил глоток, вытер салфеткой то место, которого коснулся губами, и предложил его королеве. — Коли вам нравятся сладкие вина, завтра я рискну проявить дерзость и прислать вам несколько бочонков Канарского.
Елизавета похлопала веером по его сильной груди.
— Уверена, вам нравится быть дерзким, Хепберн, как раньше и вашему отцу.
Глядя ей в глаза, Патрик улыбнулся:
— Так оно и есть, должен признаться.