Невенчанная жена Владимира Святого
Шрифт:
– Я тать?! – Этого Изок стерпеть уже не смог. Его меч остановил прыткий наскок боярина, будучи поднятым на уровень груди. – А ну подойди!
Тот перепугался, видно, не привык получать отпор, заелозил:
– Ты кто? Чего хочешь-то?
– Я тебе объяснил, что я Изок, брат твоей жены Жданы, – уже более спокойно разъяснил Изок.
Скоба фыркнул:
– Это которой? Этой? – Он презрительно кивнул на стоящую с ведром Ждану.
– А что, у тебя их много? – поинтересовался Негош.
Боярин косо улыбнулся, открывая желтые кривые, оставшиеся через один зубы:
– Да мне ни одна не нужна! Дармоедка
Изок взорвался, Негош едва успел удержать его за руку, не то лежать бы и боярину рядом с псом:
– Ты как смеешь о моей сестре так говорить?!
Скоба хотя и отступил подальше от грозного гостя, но успел заметить спешивших на помощь холопов, видно, позвал ключник, стал решительнее.
– Ты кто таков, что я твоей сестре кланяться должен?!
Изок снова выставил вперед меч:
– Я княжий сотник Изок, а ты старая свинья! И я с тобой разберусь за обиды, какие моей сестре чинишь!
Негош, чуя, что дело попахивает хорошей дракой, вдруг свистнул с оттягом изо всех сил. Это был клич их сотни. Боярские холопы, с кольями наперевес начавшие окружать друзей, на миг замерли. Этого хватило, чтобы в калитку влетели еще трое дружинников, на ходу вытаскивая из ножен мечи. Холопы остановились, нерешительно поглядывая на хозяина. Изок понял, что пора забирать сестру и племянника и поскорее уносить отсюда ноги, не ровен час, Скоба кликнет еще подмогу, может завязаться нешуточный бой. Воевода за такое по голове не погладит.
Он опустил свой меч и предложил Скобе:
– Давай, боярин, я заберу с собой сестру с мальчонкой, если они тебе в тягость.
Не дожидаясь ответа, шагнул к Ждане, подхватил на руки ребенка и позвал ее саму вполголоса:
– Пойдем скорее, пока не очухался.
Та быстро закивала и поспешила за братом в чем была – простоволосая, раздетая и разутая. Брошенное ведро покатилось по кругу, расплескивая пойло на снегу. Шустрые куры тут же пристроились собирать кусочки. Люди стояли молча, боярин, видно, просто не знал, как ему быть. Отказать княжьему сотнику, да еще и при дружинниках и вооруженному? Хотя князь далеко, но ведь может оказаться и ближе…
Пока Скоба думал, за Изоком и остальными уже глухо бухнула калитка. Кто-то из дружинников, припомнив Ждану, уже накинул ей на плечи плащ, Негош протянул другу свой:
– Заверни мальчонку, застынет ведь.
До двора, в котором остановились, добрались быстро и молча. Только в тепле и среди знакомых лиц Ждана вдруг расплакалась. Она посадила сына на колени, обняла и беззвучно рыдала. Изок неумело гладил женщину огромной рукой по светлым волосам, не зная, что сказать. Зато Негош времени зря не терял, он позвал хозяйку двора, и через несколько минут Ждану с дитем уже повели в баню, вымыться и переодеться.
Когда они ушли, Изок заскрипел зубами:
– Держал как скотину, оборвана, раздета, разута… – И добавил, как когда-то про князя: – Убью!
Негош покачал головой:
– Я тебе еще тогда говорил, что она боярину не нужна, а с дитем так тем более.
Ждана осталась при дружине, ее взялся оберегать Негош. Изок все ожидал, что боярин потребует жену обратно, но тому, видно, и впрямь она не нужна, молчал. Сынишка Жданы был слишком похож на князя Владимира, чтобы сомневаться, чей он. Но об этом никто не вспоминал, даже сама мать. Изока коробило то, насколько сестра старалась всем угодить, поскорее принести, что просили, подать, быть незаметной. Провор тоже не оправдывал своего имени, ничего проворного в ребенке не оказалось, только синие глазенки поблескивали любопытно из-под светлых косм, а сам он тишился не хуже матери. Негош вздыхал:
– Отучил их Скоба людьми себя чувствовать! – И обещал: – Ничего, приучим снова! Не робей!
Это «не робей» относилось почему-то к Изоку, хотя тот и не собирался робеть. А вот за Ждану при таком защитнике уже был спокоен. Еще там, на вышгородском княжьем дворе, он заметил, что сестра нравится Негошу, да только девушка была княжьей. А теперь ничья получается… Внимательно посмотрев на друга, который плел лапоточки Провору, Изок усмехнулся сам себе – уже не ничья!
Конечно, Скобу он не убил, через два дня дружинники уехали в Киев. Ждана с братом.
Рогнеда от нечего делать занялась хозяйством Изяславля по примеру бабки князя Владимира княгини Ольги. Вспомнила, еще отец рассказывал о том, как сиднем сидела, ожидая внимания своего мужа, молодая княгиня в Вышгороде. Пока ждала, у себя в граде такие порядки завела, что князь Игорь поразился разумности жены. А когда время пришло самой править Русью, то все эти умения и пригодились.
Нет, конечно, Рогнеда не сравнивала себя с Великой Ольгой, та не была изгнана своим мужем, а просто ждала, пока о ней вспомнят, да и не собиралась опальная жена Владимиру ничего доказывать. Она просто пыталась найти хоть какое-то дело для себя. Тем более после отъезда Перенеги пришлось самой вникать в заботы ключницы. Это своей давней наперснице Рогнеда могла доверять всецело, Перенега жила в их доме еще в Полоцке, а за новой ключницей нужен глаз да глаз. Она не растяпа и не лентяйка, но многое не знала и не понимала. Постепенно Рогнеда даже втянулась в заботы, понравилось оглядывать двор хозяйским глазом. Теперь уже понимала княгиню Ольгу, которой хотелось, чтоб в Вышгороде, а потом и по всей Руси было по ее сделано.
Занимая делом себя, Рогнеда старалась найти дело и маявшимся дружинникам. В этом ей здорово мешал сотник Вышан, не желавший не только вникать в хозяйство, что было хотя бы понятно, но и в учебу воев. Княгиня уже не раз выговаривала ему, что скоро мечи в ножнах поржавеют от безделья. Вышан отмахивался:
– Да кого нам бояться в этой глуши? А если и нападут, так мы их вон шапками закидаем!
– Ишь ты какой! – злилась Рогнеда. – В Киеве тоже нападать некому, а воевода всякий день дружину до седьмого пота гоняет.
– В Киеве как раз есть кому, там степняки под боком. А у нас кто?
– А ну покажи, что твои дружинники умеют? – однажды потребовала княгиня.
Отвертеться не удалось, пришлось устроить показательный бой. Во время его сразу стало ясно, что за годы, проведенные без дела, дружинники и впрямь потеряли многое из того, что умели в Киеве. Вышан смутился, обещал заняться учебой завтра же, но дело с места не двинулось. Завтра превратилось в следующее завтра, потом еще и еще… Если хозяйство Изяславля стало налаживаться благодаря заботам самой Рогнеды, то дружинники продолжали откровенно бездельничать. Княгиня снова ворчала: