Never Back Down 2
Шрифт:
Из груди вырвался вопль:
— Лафнегл, я тебя ненавижу-у-у!
— Я тоже! — До моего слуха донёсся его далёкий-далёкий отклик.
Казалось, эта сумасшедшая гонка никогда не закончится. Я скользила, не сводя опасливого взгляда с лавовой реки, которая расстилалась подо мной. Неожиданно дорожка, увлекавшая меня в столь странное и чудное путешествие, резко пошла вниз настолько отвесно, что я боялась, что упаду. Да по сути я и падала в бесконечное ущелье, куда струился поток лавы.
— Э-э-э-эд! — прокричала я, видя, как тонкая лента огненной реки стремительно
На моё счастье дорожка вновь выпрямилась и вильнула куда-то в пещеру, куда я, подобно груде тряпья, и свалилась.
Глава вторая: Отражения
Каждая клеточка моего тела возмущённо выла. Боль была жуткой, невыносимой.
— Как же я тебя ненавижу, — простонала я, рассчитывая, что в пещере будет сам Эд. Однако, когда я подняла голову, я Лафнегла так и не увидела.
Тяжело поднявшись на ноги, я осмотрелась. Невероятных размеров пещера, словно вылитая из льда и снега, тянулась на многие мили вперёд, утопая в бархатном сумраке. Левая стена была непрозрачной, плотной поверхностью из крепкого толстого льда, припорошённая снегом. Параллельно стенам тянулись ледяные колонны, словно излучавшие голубое свечение. Щерились в оскале ледяные сталактиты и сталагмиты, между ними висел крохотный яркий голубоватый огонёк. Видимо, со временем они срастаются, заключая в ледяном плену эти робкие источники света. Колонны делили обе стены на своеобразные сектора, похожие на огромные зеркала.
Правая стена была сплошной гладкой глянцевой поверхностью. Я подошла к стене и вздрогнула. По ту сторону прозрачного стекла стоял Лафнегл с абсолютно такой же недоумевающей физиономией. Я погрозила ему кулаком и, к моему удивлению, он в точности повторил мой жест. В недоумении я взглянула на свою руку, после чего вновь перевела взгляд на Эда. Тот смотрел на меня с таким же изумлением во взгляде. Он поднял вверх правую руку. Против воли, моя ладонь взметнулась вверх, повторяя его жест.
— Это уже немного жутко, — произнёс он. Мои губы шевельнулись сами собой, беззвучно повторяя за ним его реплику.
Я испуганно захлопнула рот ладонью. Конечно, моё движение было тут же продублировано.
— Что происходит, Эд? — Спросила я, отнимая руку от рта. Губы Эда в точности повторили мою фразу, словно были отражением моих собственных губ.
Догадка словно громом поразила меня.
— Лафнегл! Мы стали отражениями друг друга! — воскликнула я, для проверки касаясь своей правой щеки. Пальцы Эда дотронулись до тонкого бледного шрама, рассекавшего его левую щёку.
— Это очень и очень странно. И очень и очень жутко! — Вскричал Лафнегл, всплеснув руками.
— Пока мы тут устанавливаем степень аномальности, нас преследует Ищейка, забыл? — Строго спросила я, опуская руки. Всё это дело очень напоминало диалог с самим собой. Вот только факт, что тело может не слушаться и поступать против моей воли, повергал меня в ужас. Как марионетка. Марионетка, говорящая сама с собой. Ужас какой…
— Ну, идём вперёд? — неуверенно спросил Эд, занеся ногу для шага.
— Надо бы научиться синхронизировать действия, — пробормотала я, потирая ушибленное колено.
— Или кто-то должен стать «ведущим».
— Как это?
— Ну… я возьму управление на себя, а ты расслабься и… получай удовольствие?
Я захихикала при этих словах, стыдливо прикрыв губы ладонью. Эд повторил мой жест. При виде этого мы оба не сдержались и заржали в голос.
— Ужас! Никому не рассказывай, что я когда-либо так глупо хихикал! — заявил Эд, трогаясь с места.
— Ни в коем случае, — хмыкнула я, подходя к следующему сектору.
Во втором зеркале, вопреки ожиданиям, отразился не совсем Эд. Передо мной стоял нескладный сероволосый сероглазый мальчишка лет одиннадцати. Боги мои, неужели Лафнегл был таким? Я снова рассмеялась.
— Да-да, видела бы ты себя, — шевельнулись мои губы. — Не лучше выглядишь. Кажется, что на тебя дунешь, и ты исчезнешь, до того ты мелкая и тощая.
— Да, зато ты атлет, как ни крути.
Мальчишка насупился. Мой нос тут же сморщился, повторив его мимику. Я показала ему язык. Это начинало даже забавлять.
Следующим отражением был Эд в возрасте четырнадцати лет. Помню, как же, тот паскудный год, когда в моей жизни появился первый Тоневен.
— Я и забыл, что у тебя были короткие волосы, — сказал Эд.
— Я тоже, — отрывисто сказала я, трогаясь дальше. Движение получилось неловким, потому как Эд не ожидал, что я продолжу путь.
В третьем зеркале я увидела взрослого мужчину с серьёзными серыми глазами, чуть жестковатыми чертами лица. В серых волосах проглядывали белые прядки, лицо избороздили морщинки. Складочка жестокости залегла возле его губ, кривя их несколько злой усмешкой. Тонкий белый шрам выделялся на обветренном лице.
— Ох…
— Что ты видишь?
— Тебя. Взрослым.
— И я. Ты такая… жуткая.
— Как и ты. Как будто… злой.
— А ты как будто стала… Клариссой. Хотя скорее Ищейкой. Да. Как если бы Ищейка вдруг стал тобой. Не хотел бы я быть твоим врагом в таком случае.
— Могу сказать то же самое о тебе, — пробормотала я, не сводя взгляда со злой усмешки. — Уйдём-ка отсюда…
Хуже всего было то, что этот образ Эда я находила невероятно привлекательным. В душе словно что-то встрепенулось, когда взгляд встретился с этими жестокими серыми глазами.
Четвёртое отражение. Я вздрогнула, увидев знакомые серые глаза. Никогда их не забыть. Серые глаза, исчезающие в бездне…
— Ты… ты видишь Сириуса? — пробормотала я.
— А ты? Лину? — Я кивнула. — Пойдём-ка скорее.
Следующей была Лиди. После — Бетти. В седьмом отражении я видела Призрака Оперы. В восьмом — взрослый мужчина, с добрыми глазами и ласковой улыбкой. Если бы не шрам, я решила бы, что это отец Эда, о котором тот мне рассказывал. Видимо, это тот образ, кем он наделся стать. А тот, другой, злой — кем боялся.