Never Back Down 2

Menestrelia

В киоске я купила кофе. Сжимая картонный гладкий стаканчик, согревающий руки, я жмурилась от наслаждения, когда горячий душистый напиток водоворотом вкуса взрывался на языке. Пока я смаковала кофе, я едва не пробежала мимо книжной лавочки на Эдж-роуд.

Зазвенел колокольчик. Тишина, чуть подрагивающая от стука напольных часов, безмолвным шорохом поглотила звон, сомкнув свои крылья вокруг. Мягкий полумрак книжного магазина вкупе с запахом пыли, кофе и старых книг сводил с ума моего внутреннего эстета. В который раз я сюда захожу и в который раз я поражаюсь этой прекрасной атмосфере. Невероятно

тепло и уютно, словно воплощённое сновидение библиофила.

В углу, где раньше стоял глобус, сейчас стояла рождественская ель, которую по какой-то причине ещё не убрали. Тёмно-зелёные пушистые лапы были увешаны золотистыми матовыми шарами. Свечи, мерцающие в гирлянде, мягко освещали сумрачный угол. Запах хвои кружил голову.

Из-за книжной полки вырулил Ремус на звон колокольчика. Увидев меня, он удивлённо поднял брови.

— Не ожидал тебя увидеть здесь, — улыбнулся он. — А где дети?

— Я всегда являюсь без приглашения, — пожала я плечами. — Дети с Андромедой, а я намереваюсь излить тебе душу. Есть покупатели?

— Как всегда, никого, — развёл руками Люпин. — Твоя душа подождёт, если я заварю чай?

Я кивнула и с наслаждением бросилась в любимое кресло. Немного подумав, я достала палочку и махнула ею в сторону патефона. Игла сдвинулась и встала на дорожку. Тягучий бас Джонни Кэша наполнил помещение, играя бликами и переливами мелодий.

— Вам нужно начать варить кофе, — сказала я. — Представляешь, что будет, если в вашем магазине будет ещё и аромат кофе? Да люди будут жить здесь!

— Этого ещё не хватало, — фыркнул Ремус. — Клиенты — это хорошо, конечно, но так… обременяюще.

— Это твоя работа, дружок. Ты должен был привыкнуть.

— Да как-то не смог. Самое потрясающее, что Болка, кажется, не заботит, есть клиенты или нет… Я никогда не слышал из его уст слов «норма», «выручка» и прочее. Он просто радуется, что кто-то просто приходит. А если нет, то, видимо, не так страшно.

Ремус поставил на столик между нами две чашки, чайник и вазочку с печеньем, опустился в кресло и устремил на меня долгий взгляд.

— Итак, излагай, в чём беда.

Я задумалась. Конечно, я пришла к Рему, как к единственному, кто меня понимает. Эд может всё неверно истолковать, Сириус слишком твердолобый, а Молли не знает и о половине моих проблем. Тем не менее, я не знала, как можно высказать другу то, что я чувствовала, чтобы он меня верно понял. А Ремус ждал, испытующе глядя на меня.

— Мне кажется… — неуверенно начала я. — Мне кажется, что я как будто застряла. В смысле, как будто меня поглотила рутина, которой прежде не было или которую я прежде не замечала. Кажется, что из жизни ушло что-то важное и значимое, что не давало мне превращаться в домоседку. Не знаю, как тебе объяснить… — Я вздохнула и прошептала: — Иногда мне кажется, что всё это просто не моё. Что не для меня вся эта размеренная мирная жизнь.

Неожиданно для меня Ремус засмеялся. Тихо, по-доброму, но засмеялся. Я во все глаза недоумённо смотрела на него, не зная, обижаться или продолжать недоумевать.

— Извини, — отсмеявшись, сказал он. — Просто я ожидал, что ты прибежишь жаловаться на всё это гораздо раньше. Ты долго продержалась ещё.

— Ты мне не помогаешь, — буркнула я.

—

Ну, вообще, я не смогу тебе помочь в этом, — продолжал улыбаться Люпин. — Видишь ли, я сейчас скажу дикую вещь, но вся беда в том, что тебе не хватает Клариссы.

— Что?!

— Но это так, — кивнул он. — Сколько лет она была частью твоей жизни? Шесть лет? Подумай только! Шесть лет ты вела с ней борьбу. Она и Кьялар были неотъемлемой частью твоего существования. Что бы ты ни делала, ты сними боролась. В каком-то смысле, я немного утрирую, конечно. Исключительно ради художественности и наглядности, не смотри на меня так. В любом случае, все эти годы были связаны с Клариссой. Сны, мысли, сражения… Ты сама говорила, что не было ни дня, чтобы ты не переживала о детях до того Хэллоуина. И вот теперь, когда твой враг побеждён и низвергнут в Пустоту, тебе не с кем сражаться.

— Это же хорошо. Но почему же мне тогда так нехорошо?

— Потому что, как бы жестоко это ни звучало, тебе нельзя жить в мире. Тебе нельзя без приключений. Ты не из тех девушек, кто бережёт домашний очаг. Ты из тех, кто хватает меч, щит и мчится на поле брани. Эдакая валькирия, если поэтично выразиться.

— Добрался до «Старшей Эдды»? — Прервала я его.

— Сильно заметно? — Хмыкнул Ремус.

— О да. Но в любом случае, что мне делать? Да и ты говоришь, что живу в мире, но как бы не так. Всё ещё идёт война с Сам-Знаешь-Кем и…

— Давай будем откровенны, — поморщился Рем. — Эта война никогда не была твоей. Да, ты принимала участие в той вылазке в Хэмпшире, да, ты поубивала тучу Пожирателей, но Ты-Знаешь-Кто всегда был для тебя месте эдак на десятом.

Он замолчал, глядя куда-то в огонь. Я выжидающе смотрела на него, ожидая, что он продолжит, ибо, зная его, должна была дальше идти неотъемлемая часть любого нашего с ним разговора. Но Рем продолжал молчать, сидя с задумчивой миной.

— Это всё? — Не вытерпела я. — Ты не станешь говорить, что это не моя война? Чтобы я не смела ввязываться? Что я не должна рисковать жизнью, все дела?

— Можно подумать, ты меня послушаешься, — грустно усмехнулся Ремус. — Разумеется, это опасно, рискованно, а сиротство твоим детям не пойдёт. Разумеется, на все мои уверения ты скажешь, что ты можешь быть полезна на поле боя, что ты мне уже несколько раз спасала жизнь. Я на это отвечу, что ты, безусловно, права, но напомню, как всё закончилось в тот раз.

— Тогда я скажу, что тот раз был скорее исключением, — подхватила я. — И напомню, что Талисман по-прежнему бережёт меня от смерти.

— А я отвечу, что Талисман не сможет уберечь тебя от нанесения серьёзного ущерба здоровью, что ты можешь увлечься и зачерпнуть столько сил, что ты развоплотишься. Ну, и в том же духе. Наша дискуссия будет длиться бесконечно, но ты всё равно поступишь по-своему. Я знаю тебя, Марс. Чересчур хорошо. И ты будешь распоследней лгуньей, если скажешь, что это не так.

Я промолчала. А что тут скажешь? Рем прав.

Пробили часы. Семь ударов. Я изумлённо обернулась. За окном уже парило тёмное небо. Бурые облака вытряхивали на землю пригоршни снега. Белые хлопья кружились в жёлтом свете фонарей, подхватываемые порывами ветра. Чёрт возьми, не так давно было два часа дня!