Never Back Down 2
Шрифт:
— Чем же тебе мир так не угодил, что ты хочешь его перекроить?
— Взгляни на них, — он обвёл рукой зал. — Сколько тут людей? Сотня? Две? Ходят, смеются, лежат на софах, пьют старые вина, даже не подозревая, что их нет, что внутри они пустые и мёртвые. Сколько душ пропадает просто так, сколько пустых и ненаполненных сосудов. Я мог бы наполнить их, я мог бы найти их душам лучшее применение.
— Забрать в Талисман или Ловушку Исиды? — нахмурилась я. — Это ведь ты её украл, я права?
— Как ты догадалась? — ухмыльнулся Кьялар, посмотрев на меня.
— Потому что это интересно. Кьялара Тоневена, правую руку
— Твоя правда, — улыбнулся Кьялар даме в ответ. — Однако я и здесь преследовал исключительно корыстные цели.
— Это какие?
— О. У меня большие планы. Но обо всём ты узнаешь со временем. А сейчас, — он лукаво посмотрел на меня. — Пора просыпаться.
Резким движением он толкнул меня в грудь. Призрачная спина прошла сквозь стекло, пару мгновений я падала, глядя, как высокие золотистые окна провожают меня равнодушным взглядом, как в одном из них темнеет фигура самого опасного мужчины в мире.
***
Оказалось, что я провела без сознания без малого три дня. Ещё сутки понадобились, чтобы я смогла снова двигаться, и ещё одни — чтобы я вновь могла ходить. Злая на весь мир мадам Помфри запретила друзьям меня посещать, как бы я ни упрашивала, как бы друзья ни пытались ломиться в двери Больничного Крыла. Даже если один из них притворялся больным, Помфри тут же раздвигала взмахом волшебной палочки ширму, скрывающую меня от чужих взоров. В одну из ночей ребята пытались проникнуть, прикрывшись мантией-невидимкой, но бдительная медсестра не дала им ни единого шанса.
Я тосковала без них. Было забавно слышать, как они ругаются с Помфри за право хоть мельком взглянуть на меня, но всё же без них было ужасно-ужасно скучно.
В мой последний вечер мадам Помфри заявила, что уже утром я могу быть свободна, а посему медсестра мигом потеряла ко мне интерес и оставила почётный пост. Я была только рада, ибо валяться овощем мне смертельно надоело. Мне было не уснуть. Я ворочалась с боку на бок, чувствуя что-то. Что-то неопределённое, что-то пугающее. Стоило мне закрыть глаза, как появлялся жуткий иррациональный страх, словно скользкая рука норовит схватить за плечо сзади, да никак не может собраться. Мне почему-то было страшно. Не знаю, почему. Для верности я коснулась Талисмана. Ничего. Серебряный ворон оставался равнодушно-холодным. Значит, ничего не происходит. Но что за предчувствие?
Внезапно сквозь дверь Больничного Крыла просочилось лёгкое молочно-белое мерцающее облачко. Секунду оно дрожало в воздухе возле моей кровати прежде, чем превратиться в щенка лабрадора. Патронус Эда. Чувствуя, как громко и часто колотится сердце в груди, я привстала с кровати. Патронус был немым, но щенок настойчиво скакал от меня к двери. Он звал меня. Накинув поверх пижамы мантию и прихватив на всякий случай волшебную палочку, я осторожно выглянула за дверь. Никого. Щенок, заливаясь немым лаем, устремился вперёд по коридору.
— Эй, постой, вернись! — шёпотом позвала я, бросаясь за ним.
Щенок проводил меня по тёмным коридорам, по переплетениям лестниц. Несколько раз он настороженно замирал и исчезал. Когда это случилось
В конце-концов, щенок привёл меня к гобелену с троллями в балетных пачках. Там, радостно тявкнув, щенок исчез окончательно. Из темноты коридора ко мне шагнул Эд. Сердце восторженно ёкнуло при виде него. На его лице читалось облегчение, смешанное с радостью. Он бросился ко мне и заключил меня в объятья. Я обняла его в ответ, упиваясь его прикосновением и теплом.
— Я думал, что потерял тебя, — пробормотал он. — Я очень испугался, Марс. Сильнее, пожалуй, чем прежде.
— Я думала, вы к этому должны были привыкнуть, — тихо засмеялась я, прижавшись к нему. Я слышала, как колотится его сердце. — Зачем ты меня сюда привёл?
— Я хотел показать тебе кое-что. И сказать. Кое-что очень-очень важное. И подумал, что здесь это сделать лучше всего.
— Здесь? В тёмном коридоре около жуткого гобелена? — усмехнулась я.
— Закрой глаза, — попросил он.
Я нехотя повиновалась. Мне не хотелось оставаться вновь в кромешной тьме, но сейчас, когда мои ладони сжимают его пальцы, я не чувствовала больше страха. Секунду мы так и стояли, пока появлялась дверь Выручай-Комнаты.
— Знаешь, — открывая дверь, говорил Эд. — Я хотел сделать что-то особенное. Но я не умею толкать речи, как Ремус, я не умею казаться милым, только склонив голову набок, как Джастин, я не научился быть обаятельным, как Сириус. Я хотел создать что-то своё, но… Но в итоге я только вдохновился чужой идеей. По правде говоря, я уже и не надеялся, что всё получится. В последние дни, казалось, сама Вселенная против, чтобы я… впрочем, проходи
Я шагнула в открывшееся мне пространство. Довольно-таки узкий коридор, стены, пол и потолок были отделаны одинаковым светло-чёрным блестящим деревом. На правой стене мягко светились бело-голубым светом факелы. На левой должны были висеть портреты в ряд, но их не было. Был только один портрет. Мой. И достаточно толстая книга под ним. Чёрная обложка с латунными уголками и золотым тиснением: «Марисса Блэк».
Я изумлённо посмотрела на Эда. Тот, смутившись, только махнул рукой в сторону альбома. Я прошла к книге и осторожно открыла её на первой странице. Просторное помещение, погружённое в мягкий полумрак, полный тканей и манекенов. Неслышно звенит колокольчик, в лавку мадам Малкин входит щуплая бледная девочка с длинными чёрными волосами и большими синими глазами.
— В нашу первую встречу… ту, что была в лавке… Увидев тебя, я решил, что ты и не человек вовсе… Ты казалась мне тогда самой красивой девочкой из всех, мне казалось, что ты какая-то… фея. А потом, когда я понял, что ты лишь человек, да ещё и такой… в общем, было чувство, что меня жестоко обманули. Стало даже обидно, очень обидно, я разозлился на тебя, мне хотелось сказать тебе какую-то гадость, чтобы развеять это наваждение…
— О, тебе это удалось, друг, — усмехнулась я, переворачивая страницу.