Never Back Down 2
Шрифт:
Гостиная Рейвенкло. Около погасшего камина сидят двое детей. Мальчик в кресле сжимает в кулаке письмо, на полу около него сидит девочка. Мы тихо беседовали. Я помню ту ночь. Первый наш нормальный разговор.
— Честно признаюсь, — продолжал говорить Эд откуда-то из-за моей спины, пока я пролистывала альбом. — Я действительно тебя недолюбливал. Ты казалась мне такой… высокомерной… птицей не моего полёта. Чистокровная волшебница из древнего рода, ха! Но потом… с каждым годом мне было всё труднее тебя ненавидеть. Я старался, правда. Курсе на третьем я начал понимать, что со мной происходит, что я чувствую. Я был напуган,
Очередная страница. Лес, тёплый свет костра, угловатые тени деревьев, на брёвнах сидим я, Лина, Лиди, и Эд, который наигрывает что-то на гитаре. Наш поход. Очаровательное приключение аристократки в лесу…
— Я постарался исправиться, старался стать другим человеком, показать себя с лучшей стороны. Я был счастлив, когда понял, что мне это удалось. Но я пытался не думать о тебе, даже связался с Бетти, но каждый божий день я испытывал бессильную пустую злобу, видя тебя с Ремусом. А потом… ох, потом это головокружительное приключение, воображариум…
На плечи опустились его тёплые мягкие руки. Ещё двенадцать страниц. Зимняя ночь на площади Гриммо, полёт над Лондоном, деревня призраков на берегу реки, заброшенный бар, снова площадь Гриммо, цирк, коридор с сотней дверей, зал Арабеска, озеро, галерея портретов, зачарованный лес, яркое пламя, прожигающее небесную твердь над старым парком…
— И тогда я понял, что несмотря на все попытки возненавидеть тебя, я всё равно продолжаю тебя любить. И я влюблялся в тебя каждый раз снова и снова, снова и снова… И с каждым разом всё сильнее.
Последняя страница. Пещера, красное пламя, выкрикнутые в отчаянии слова и поцелуй. Жаркий, горячий, опасный для обоих. Взрыв эмоций, погасивший то пламя…
«Пожалуйста, Марс. Не оставляй меня. Ты мне нужна, Марисса Блэк. Я люблю тебя. Не уходи. Я люблю тебя, слышишь?»
Сердце сжалось, в горле от волнения встал предательский ком. Я чувствовала, как ноги становятся ватными, как подрагивают руки. Дыхание сбилось. Смятение, волнение и какая-то невероятная радость поднимались откуда-то с глубины души. Я обернулась к Эду, намереваясь что-то сказать, но все слова в миг утратили смысл. Серые глаза, мерцавшие яркой синей искрой во глубине зрачков, с надеждой и нежностью смотрели на меня.
— Ты лучшее, что случалось в моей жизни, — прошептал он. — Я люблю тебя. Давно, безумно, неправильно, но… люблю.
— Я люблю тебя, — заворожённо повторила я. Мне не верилось, что я смогла это сказать. — Я тоже тебя люблю, Эд.
========== Часть 22. (Пешки и ладьи) ==========
— Я чёртов гений!
Именно с этой фразой Лина влетела в гостиную Рейвенкло, переполошив отдыхающих там студентов. Мы с Эдом сидели, склонив головы над томиком сонетов Шекспира, когда это чудище подлетела к нам. Мы подняли на неё глаза. Подруга была бледна, измазана в чернилах, серые отросшие волосы были всклочены, под лихорадочно блестевшими глазами залегли
Прошло две недели после нашего с Эдом объяснения в Выручай-комнате. Следующим утром, когда мы появились вместе в Большом Зале, держась за руки, нас оглушили восторженные выкрики. Мародёры наперебой вопили: „Наконец-то! Поздравляем! А ты не верил! Джим, гони галеон!“. Кто-то косился на нас с откровенным недоверием. А нам было плевать. Я была счастлива, сжимая в руке ладонь этого изумительного парня. Больше, кажется, мне и не нужно было.
Так же за минувшие две недели мне удалось-таки поговорить с Бетти. Она слёзно извинялась за то, что натворила. Сказала, что вообще не знала, к чему приведёт использование такого заклятия. Когда я спросила у неё, где она вообще взяла такое заклинание, Бетти снова начинала реветь. Из её всхлипов было понятно только: «Из книжки… Там было написано „от врагов“! Ну, я и использовала! Я же не знала!» Я прочитала ей короткую, но содержательную лекцию о том, что нельзя использовать незнакомые заклинания, особенно с такими пометками, особенно написанные где-то вручную.
— Кто бы мог подумать, что Бетти такое может, — говорила я Эду после. — В смысле, у неё же интеллект табуретки! А она такие вещи может творить! Думаю, у неё круциатус на щекотку больше походил бы, а вот вам поворот!
— Ну, раз в год и табуретка стреляет, — смеялся Эд, приобнимая меня. — Да ладно. Всё кончилось. Жаль только Бетти. После того, что она устроила, все её шарахаются…
Это было правдой. С Бетти больше никто не разговаривал, а если и разговаривал, то по делу. Все косились на неё несколько настороженно, словно ожидая, что она вновь разразится убийственно-кровавыми заклятьями.
Пожалуй, только Лина ничего не замечала. Она читала. За завтраком, за обедом, за ужином, украдкой читала на уроках, порой почитывала во время тренировок. История с Ловушкой Исиды захватила девушку с головой, так что та, кажется, забыла, как жить, полностью погрузившись в копание среди книг. Дамблдор выписал ей направление в Запретную Секцию, так что источников информации у неё было больше, чем этот книжный червь мог переварить.
— Ну, поведай нам, гений, в чём твоя гениальность? — криво усмехнулся Эд, обнимая меня одной рукой. Я положила голову ему на плечо и принялась слушать длинную заунывную лекцию.
— Знаете, — лихорадочно сверкая очами, выдохнула Лина. — Какой самый главный недостаток самоуверенных придурков-учёных, считающих себя гениальными?
— Какой?
— Они самоуверенно считают себя гениями, оставаясь придурками! Они копали везде, но не додумались искать в Хогвартсе! В Запретной Секции есть книги, написанные в единственном экземпляре. Если свести факты, которые я почерпнула там с общеизвестными понятиями, включить мозг, логику и интуицию, то складывается общая картина!
— Излагай, о, великая повелительница знаний! Мы внемлем тебе! — в голос завыли мы с Эдом и рассмеялись.
Лина, прищурившись, пристально на нас посмотрела.
— А давно вы? ..
— Две недели, — ответили мы в голос.
— А, поздравляю! Стоп! Сначала мысль, а то ускользнёт! Так вот!
Лина расстелила на столе пергамент, испещрённый её заметками, записями и рисунками. В центре было изображение небольшой шкатулки и свернувшейся на ней в клубок змеи, оплетающей какой-то шар.