Never Back Down

Menestrelia

— Ты мне тарантеллу на ногах сплясала, — фыркнул он, показывая на свои и без того уже грязные ботинки. Я чувствовала себя гадко. Из-за того, что я лежала в грязи, из-за того, что сейчас я держу Эда за руку, вернее, уже не хочу держать, а он не отпускает. — Это ты называешь «квиты»? — зашипела я. — Да ты посмотри на меня! Я вся грязная теперь!

 — Не вся, — хихикнул он. — Так это честно, ты испачкала мою обувь, а я твою куртку.

— Твоя обувь и без моей помощи грязная. Ты ботинки у лондонского бомжа спёр или не стирал никогда?

 — Зачем стирать?

— Кошмар! — взвыла я. — Отпусти, у меня дела. — Какие? — он склонил голову на бок, как это часто делал Джастин. Вот только от этой привычки в исполнении пуффендуйца я была без ума, а лафнеголовское кривляние меня бесило. — Не. Твоё. Собачье. Дело! — Я пыталась вырвать руки, но от сжимал их только

крепче. — Дурак! Мне больно! — Да чего ты обзываешься всё время? — возмутился теперь уже Эд. — Да потому что ты кретин! Жить мне не даёшь! Пусти, кому говорят! — Не пущу пока не попросишь! — вздёрнул он нос.

 — Ты совсем уже? А я что делаю?

— Ты требуешь! — Вот те на!

 — А вот и нет!

— А вот и да! Говорил же тогда, фифу важную из себя строишь вечно! Гусыня! — Перестань! Эд, отпусти! — Гусыня и дура! — Ещё чуть-чуть и у него изо рта яд брызнет.

 — Да что я сделала тебе, что ты меня так ненавидишь? — Мне стало обидно. Действительно, между нами были склоки, но начал-то он. Тогда, в магазине Мадам Малкин. И в поезде. Я просто отбивалась или мстила. — Что вообще с тобой происходит? Мы же можем нормально общаться, мы УЖЕ нормально общались, так за что ты меня так ненавидишь снова и снова? Эд! Почему?

— Да потому что ты — напыщенная гусыня! — Тупо отвечал парень, продолжая сжимать мои запястья. Кисти уже побелели, я почти не чувствовала пальцев. — Важная птица Блэк! «Марисса Блэк то, Марисса Блэк это! Марисса Блэк, а можно я поцелую тебя в задницу?!»

 — Ты путаешь меня с Сириусом.

— Неужели? Сириусу ли цветы посылают каждый месяц, которые потом оказываются забытыми где-то? Вокруг Сириуса фан-клуб парней с разных факультетов? — Вообще-то за ним девчонки постоянно бегают. Погоди, ты откуда про цветы знаешь?! — осенило меня. Вместо ответа он начал выкручивать мне запястья. — Эд, пожалуйста! — взмолилась я.

Внезапно он отпустил меня, не говоря ни слова, побежал обратно в Хогсмид. Я ошеломлённо смотрела ему вслед. Бред! Что это вообще было?

Он пытался меня воспитывать?

Или укорил за цветы? Но за что именно? За то что мне их кто-то шлёт или за то, что я игнорирую их? Какой ещё фан-клуб? О, Мерлин, да пошёл он! У меня нет времени и желания вникать в слова этого идиота!

Я побрела в замок. Мне по-прежнему надо найти Рема. Или Джеймса. Хотя нет, он тогда Северусу натянет трусы на уши, а нам такие радикальные методы ни к чему — Снейпа это только разозлит. Ну, что за напасть?

Что-то слегка ударило меня по голове. Я обернулась, это была сова, возвращающаяся в совятню. Действительно, поищу Рема в совятне. Вероятность того, что он там, а не в тёплой гриффиндорской гостиной, мала, но надо ж хоть попробовать.

Я поднялась по скользким ступенькам и тут меня осенило.

«Блэк! Ты дура! Зачем искать? Пошли сову!»

Благо, я была с сумкой. Боюсь, как бы чернила не разбились при падении. Я положила сумку на подоконник и поняла, что мне повезло чуть больше, чем я опасалась: чернила пролились. На дне чернильницы осталось буквально пара капель. Я оторвала кусок относительно чистого пергамента (кажется, это был конспект по зельеварению, который я из сумки уже месяц не могу выложить) и кое-как нацарапала: «В полночь у Выручай-комнаты. М.»

М-да, Он подумает, что это Хагрид писал. А почему в полночь? А пёс знает, вот почему. У меня нет возможности переписывать.

Я схватила в охапку сову Рема, привязала письмо к лапе и пустила в полёт. Ну-с, всё. Осталось дождаться полуночи.

Я вышла из совятни. В Хогсмид возвращаться не хотелось. Да и нужно было переодеться и отстирать сумку. Хотя проще заказать новую. Да, так и сделаю — напишу матери или Меде. Вышлют что-нибудь.

Гостиная опустела в девять. В половине десятого я задремала, очнулась в половине двенадцатого. Чёрт, надо успеть дойти до Выручай-Комнаты!

Я выскочила из гостиной и тихонько, но быстро направилась к месту встречи. Успела почти вовремя — пришлось задержаться на лестнице, потому как Пивз решил сыграть в крикет с самим собой, используя запчасти рыцарских доспехов. В конце концов ему это надоело и он улетел, громко бренча рыцарским шлемом об остальные доспехи. Как только полтергейст скрылся, я помчалась по лестнице, перепрыгивая ступеньки через одну, и уже через пару минут была у Комнаты.

Ремус уже ждал меня у гобелена с троллями в балетных пачках. Я постояла за углом, переводя дух и с ним же собираясь, и вышла на встречу к другу. Было темно — единственный фонарь горел на другом конце

коридора, потому меня парень не заметил и немного испугался, когда я его окликнула. — Извини, — шепнула я, когда он повернулся ко мне лицом. — Рем я пришла сказать… — Погоди, — он остановил меня. — Я знаю, зачем ты меня пригласила. — Да ну? — я недоверчиво склонила голову на бок, понимая, что почти наверняка он ошибается, но послушать было интересно. — Ну, я почти уверен, — смутился, как мне казалось, гриффиндорец. — В общем, я хотел извиниться за сегодняшний день, и тебе наверняка нужны объяснения… — Конечно, не помешало бы, но Рем… — Подожди, я не закончил. В общем, я и сам толком ничего не понимаю. Просто за один день столько всего случилось… Кэт уехала, кто-то из моих друзей стал тому причиной… — Вот как раз об этом… — я хотела, было, вклиниться, но Ремус меня жестом прервал. Меня начинало это подбешивать. Я понимаю, ему это даётся тяжело, но это не к месту, не ко времени, и чем меньше мы думаем об этом, тем лучше. —… Потом мост… Я знаю, знаю, я это случайно, сгоряча, но Марисса, ты просто… — Ремус Люпин! — вскричала я. — Выслушай меня немедленно! — Парень изумлённо замолчал. Опасаясь, что это всего на пару мгновений, я как можно скорее выпалила: — Северус Снейп знает, что ты оборотень. Он уже рассказал об этом Лили Эванс, но она ему не поверила. Ты понимаешь, что это значит? — Что… что… что он мог рассказать Кэт, — Ремуса внезапно поразила та мысль, которая не пришла мне в голову. Но не та, которую я пыталась до него донести. — Не, это, конечно, тоже возможно, но суть-то не в этом. Он может рассказать ВСЕМ. В Хогвартсе. Он сделает всё, чтобы навредить вам, Мародёрам. Если захочет, он расскажет всем о твоей тайне, солжёт, но докажет, что Сириус — один из Пожирателей, что он перетащил Джеймса туда же, что я — правая рука Тёмного Лорда, а Питер Петтигрю — шпион из Франции! — Да вряд ли… Питер и ты ему ничего не сделали… — Питер дружит с вами, а я… А я Блэк. — Это ничего не значит. — Что именно? То, что Пит ваш друг? — Нет, то, что ты Блэк. — О, значит, и ещё как. Как только Министерство Магии начнёт шевелиться, они поймут, что Блэк, Розье и Малфой — крупнейшие магические семьи, которые поддерживают Тёмного Лорда, и никому не будет дела, что я и Сириус против семьи. Особенно, если мать обработает Регулуса и он, распахнув пасть пошире, вступит в ряды Пожирателей. И тогда доказать что-либо о нас будет легче лёгкого. — Но сейчас-то… Надо что-то делать. — Именно, поэтому я и говорю с тобой. А не с братом или Джеймсом, они только усугубят дело. — Подожди, а Северус имеет на руках какие-либо доказательства? — Мне кажется, он сам не уверен, он только подозревает. Собственно, поэтому Лили ему не поверила. Тогда очень странно, что Кэт на это «купилась». — Действительно… Но в любом случае, надо что-то делать. — Например? — Не знаю, я бы не стал провоцировать Северуса… Ну, в смысле, не трогать его вообще, не задирать. И не трогать Лили, потому что джеймсовы «подкаты» его до ужаса бесят. — И ты думаешь, что Мародёры тебя послушают и оставят Северуса в покое? — Я думаю, они не настолько глупы, чтобы провоцировать Снейпа, когда он располагает такой информацией. Подожди, а он откуда узнал-то? — Не знаю. Я просто в «Трёх мётлах» услышала, как он говорил с Лили, и пусть я на месте провалюсь, если лгу. — Я верю. Но всё-таки…

Я покачала головой, закусив губу. В темноте я почти не видела его, но чувствовала, как он подозрительно смотрит на меня в упор.

— Ну не я же ему рассказала, — усмехнулась я. — А заодно и Кэтрин, ага. Ремус молчал, продолжая на меня смотреть. Неужели он думает… — Ремус… Ты думаешь, что это я? — Нет, но Кэтрин… Мне казалось, что тебе немного не по себе было весь прошлый год, поэтому… — Тебе казалось, — обозлилась я, мой голос звучал холодно и металлически. Меня это задело. — А даже если бы и не казалось, то я бы никогда… — Тс-с-с! — Ремус зажал мне рот ладонью, глядя в другой конец коридора поверх моей головы.

Я обернулась: слышны были шаги и странное напевание. Прежде, чем я успела сообразить, Рем затащил меня за гобелен. Я прижалась к стене.

Шаги и пение приближалось. По голосу я узнала профессора Трелони. Когда ясновидящая поравнялась с нами, потянуло хересом. Трелони остановилась. Я боялась пошевелиться и вздохнуть, стоявший рядом Ремус, казалось, от напряжения забыл, как дышать.

Внезапно в разрез между двумя частями гобелена протянулась рука и схватила меня за воротник рубашки, торчащей из-под свитера. Я даже охнуть не успела, когда меня вытащили на свет волшебной палочки. Помутневшие глаза Трелони, увеличенные многократно огромными очками, вперились в моё лицо.