Неверный муж
Шрифт:
– Он мне нравится, - выговариваю тихо.
Это правда.
– Ясно, - произносит. Отшатывается, словно я огрела его по голове, и прикрывает глаза.
– Что ясно? – спрашиваю, закусив губу.
Есть ощущение, что я вижу ход его мыслей. Он… логичный и естественный. И, черт возьми, единственный правильный в нашей с ним ситуации. Мы так долго бьем друг другу по щекам по очереди, что должны разбежаться без оглядки.
Бежать. Друг от друга. И побыстрее.
– Что ясно, Матвей? – переспрашиваю.
–
Телефон снова звонит. Черт. Да что ж так не вовремя, Ярослав.
– Ответь, - коротко кивает на карман. – Человек волнуется, переживает.
– Потом отвечу, - упрямо рассматриваю потерянное лицо, не реагируя на разрывающую тишину музыку.
Матвей через силу улыбается, кратко смотрит в сторону и прячет руки в карманах. Словно ему просто некуда их пристроить.
– Я доставляю тебе одни неприятности, - произносит отчаянно. Виновато покачивает головой.
Чертыхается.
– Есть такое, - слабо соглашаюсь.
Не знаю как вообще подобное возможно. Чтобы два человека настолько запутались и столько натворили.
– Так может, если меня убрать из логической цепочки, тебе... станет легче? – спрашивает Матвей, замирая, словно от моего ответа зависит как минимум жизнь всего человечества.
А я не хочу врать. Жажду правды. Во всем… практически во всем.
– Может быть. Ты прав, - киваю. – Наверное, так действительно было бы легче.
– Будь осторожнее за рулем, - произносит Матвей тихо. Кадык дергается от того, как часто дышит. Он коротко целует в щеку, обдавая ароматом туалетной воды, на который мое тело реагирует привычным покалыванием внизу живота.
Разворачивается и медленно идет вдоль дороги. По пути рвёт замок на куртке, скидывает ее, оставаясь в тонком джемпере.
Хочется окликнуть его, добежать, упереться в теплую шею.
Но я практически силой заставляю себя усесться в машину. Всё правильно... А когда съезжаю с обочины, вижу, что Матвей заходит в ворота обратно.
Наверное, ему надо побыть там одному…
Немного отъехав, набираю Ярославу:
– Вика, привет. Занята?
– Была немного, - отвечаю тепло. – Привет.
– Ну, ты куда пропала?!
– Я – здесь, как обычно.
– Может, встретимся? Пообедаем?
На секунду задумываюсь, как бы помягче ответить.
– Давай на следующей неделе созвонимся. Пока не совсем удобно.
На том конце трубки тишина.
– Ладно, - недовольно отзывается Ярослав. – Я наберу тогда.
– Конечно, - с облегчением выговариваю. – Пока.
Убираю в сумку телефон и возвращаюсь в танцевальную студию. Провожу вечерние занятия на автомате. Одна из родительниц даже спрашивает, не заболела ли я.
До дома добираюсь гораздо позднее, чем планировала. Контролирую сборы Марка в школу и валюсь в постель.
Мысли то и дело скатываются к Матвею
В те дни меня успокаивало целое отделение неонатологии. Много что говорили, но в основном сухую статистику и что никто не виноват. Врачи, как правило, в подобных ситуациях не могут проявлять эмпатию, потому как просто невозможно иметь внутри такое ее количество, чтобы хватило на всех.
Так бывает.
Два слова, от которых у меня до сих пор мурашки. Разве может быть легче от этого?!
Ни секунды ни легче.
Ни единой секунды.
Чуть лучше стало только со временем. Наверное, это можно сравнить с ампутацией. Рана зажила, но я никогда не буду прежней. Часть моей души навсегда отсечена.
Следующие дни провожу в полнейшей апатии, то и дело проверяяегомашину на автостоянке. Машину, которой там нет.
Я просто не представляю, как выкинуть Матвея из своей головы? Я честно стремилась к этому предыдущие два месяца, даже несмотря на его разрывающее душу сообщение. Я честно пыталась сдержать обещание, которое дала себе в день, когда ушла.
На деле всё оказалось сложнее…
Отхожу от окна и пытаюсь вынудить себя поработать с расписанием занятий. Когда слышу голос Таи, понимаю, что уже полчаса вожу карандашом по бумаге.
– Вик, ты говорила напомнить тебе в среду, что надо позвонить швее…
– А?? – откликаюсь, поднимая глаза на календарь.
– Сегодня среда, - повторяет Тая.
Перевожу стеклянный взгляд на неё и планку срывает…
– Ты просила напомнить, - ошарашенно проговаривает. Кричит, когда я, подхватив вещи, лечу к двери. – Вика-а-а-а… ты куда?!
Бросаю что-то нечленораздельное и бегу сломя голову на стоянку. Ничего не чувствую, хотя ладони покалывает от холода.
Завожу двигатель и рявкаю на мимо проезжающие машины. А потом зачем-то смотрюсь в зеркало. Кажется, я два дня этого не делала. Щеки впали. Бледная как моль. Кусаю губы в пробке и лицо растираю.
Кое-как припарковавшись во дворе, взлетаю на нужный этаж и расплющиваю пальцем звонок.
Я просто не в силах опустить руку.
Матвей отпирает дверь через минуту.
Он только что после душа, в одних спортивных брюках. Мокрые волосы в беспорядке, лицо заросшее, а глаза потухшие. Я смотрела в такие же бесцветные двенадцать минут назад. В зеркало.
Увидев меня, отступает и на стену опирается. Так и стоим. Я в подъезде, а он в квартире. Будто плотная стена между нами. Стена из печалей и обид, которую я намеренно, осознанно превращаю в развалины и переступаю порог.
Ничего не могу с собой поделать, реальность разъезжается под натиском слёз. Пытаюсь сдержать рыдания, но не выходит. Плечи сотрясаются, а воздуха внутри практически не осталось.