Невероятное нашествие медведей на Сицилию
Шрифт:
Программа была составлена исключительно для ублажения Эрцгерцога. Вот что в ней было:
Экзотический танец шести балерин, впридачу мавр, но только один. Несколько глотателей огня и шпаг, которые рот разевают так, что не успеешь и глазом моргнуть — многих предметов уже не вернуть. Еще тигры и львы — совершенно ручные, клоуны - глупые или смешные, акробаты, фокусники, чревовещатели, другиеЕщё утром публика слышала, будто медведи вновь пошли на приступ. Поэтому все были слегка взволнованны. Однако появление в театре Эрцгерцога и Эрцгерцогини при полном параде развеяло опасения. Коль скоро Их Высочества соблаговолили принять участие в представлении, можно было не волноваться: дела, слава богу, идут хорошо. Играл оркестр, балерины порхали, как бабочки, а чревовещатель издавал своим чревом — к удивлению невежд, уверенных, что всё это фокус — такие звуки, какие не издают даже гробницы.
Время от времени Эрцгерцог делал знак своему адъютанту. Тот подбегал стрелой за очередным приказанием.
— Какие новости? — спрашивал Эрцгерцог.
— Всё хорошо, Ваше Светлейшество, — отвечал адъютант, не смея сказать правду о том, что всё было совсем даже не хорошо.
Музыканты продолжали играть, балерины кружились в танце, фокусник извлекал из пустых цилиндров живых кроликов, а чревовещатель вещал животом на всевозможные лады и даже пропел песенку, сорвав аплодисменты. Довольный Эрцгерцог улыбался, ему было весело. Разве всё не складывалось как нельзя лучше?
На самом деле всё летело в тартарары. Медведи уже взяли крепость и прорвались на столичные улицы.
Разгром завершился самым невероятным образом прямо в театре Эксельсиор. Под восторженные аплодисменты публики медвежонок Голиаф уже начал свой головокружительный номер. Он шёл по проволоке на высоте двадцати метров от сцены и при этом крутил китайский зонтик. Тут послышались непривычные голоса. Занавес распахнулся, и сам Царь Леонций во главе небольшого отряда вооружённых медведей появился в партере.
— Ой, да это медведи! — ахнула в ложе третьего яруса невеста Лангравия и со стоном упала без чувств.
— Руки вверх! — рявкнули звери почтенной публике.
Онемев от ужаса, все подняли руки. Кроме балерин, которые до того перепугались, что окаменели, словно статуэтки с поднятыми ножками. Так их потом и запечатлели на фасаде театра, дабы увековечить это историческое событие. Вы и сегодня можете ими полюбоваться.
Но что происходит с Леонцием? Почему, вместо того, чтобы броситься на своего заклятого врага Эрцгерцога, он уставился на медвежонка-канатоходца? Почему он тянет к сцене лапы и шатается, как пьяный?
Вот— Тони! — выкрикнул не своим голосом Леонций, узнав похищенного сынишку.
Медвежонок тоже распознал голос отца, хотя прошёл не один год. От неожиданности он оступился и чуть было не сорвался вниз. Но Тони был прекрасным артистом. Он тут же восстановил равновесие и продолжил опасную прогулку по проволоке, не забывая вертеть китайский зонтик.
— Папа, папа, — лепетал в ярких лучах прожектора славный медвежонок, которому дали это несуразное имя — Голиаф, чтобы собирать побольше зрителей.
Вдруг послышалось: — Бах! — и все подскочили на месте. Эрцгерцог сразу всё понял и решил отомстить. Он выстрелил в Тони из своего безотказного пистолета с агатовой рукояткой, украшенной драгоценными камнями! А ведь он мог сразиться с Леонцием, своим главным противником. Но нет, Эрцгерцог гораздо хуже, чем о нём думают. Он задумал убить сына Леонция.
Вот беда, так беда! Не станем описывать последовавшую суматоху, чтобы не терять времени. Поднялся страшный крик, посыпались проклятия, послышался плач. Медведи, находившиеся в партере, немедленно открыли огонь, изрешетив пулями Эрцгерцога. Тот рухнул, сражённый наповал. По залу распространился едкий запах пороха. Старым солдатом он даже приятен, а вот придворные дамы и фрейлины от него чихают.
А что же Тони? Увы, он ранен и летит вниз головой на сцену, где стоят окаменевшие балерины. Он упал и лежит без чувств. Отец спешит ему на помощь.
Прижимая к груди любимое чадо, Царь Леонций слёзы над ним проливает и, горем убитый, так причитает: «Мальчик мой, зачем судьбе было надо, чтобы я столько тебя искал, а, встретив, снова тебя потерял?» И Тони, открыв глаза, наконец прошептал: «Всё кончено, прощай, отец». Словно ребёнок, Царь зарыдал и опять в отчаяньи сына позвал: «Не надо, Тони! Тебя спасут. Теперь мы вместе. Я с тобой, я тут. Мы тебя вылечим. Не умирай! Жизнь будет снова похожа на рай».Рай? Никто в него уже не верил. У всех на глазах были слёзы. Вельможи и сановники молча обнажили головы. Даже у профессора Де Амброзиуса — вы только посмотрите, — даже у него подрагивала борода. Неужели наш медвежонок умрёт? Неужели все старания его отца были напрасны? Неужели это несчастье омрачит великую победу? Неужели судьба окажется такой жестокой?
Три-четыре, всё сначала. В тишине большого зала над всеми нависли мрачные мысли.