Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 1
Шрифт:
– Смотри, ведь уже целый месяц прошел!
– вполголоса повторил Фанфан.
– Я знаю. Но у него дела...
– Он имеет привычку выполнять свои обещания?
– Это - выполнит!
– уверяла Аврора.
Они помолчали, прижавшись во тьме друг к другу, ибо был уже конец сентября и ночи стояли холодные.
– Я же тебе говорила, - продолжала Аврора, и от тебя, и от других он узнал, что Рампоно - человек просто невозможный. И он боится нарваться на отказ!
– Я тоже этого боюсь!
– вздохнул Фанфан.
– Насколько я знаю Оливье, уверена, что-нибудь придумает, чтобы освободить тебя, и Рампоно ничего не сможет сделать!
– Но что?
– Не знаю. У него хватает самых разных знакомых. Знает армейских поставщиков, людей весьма влиятельных. И весьма высокопоставленных лиц а органах власти.
– Надеюсь! Скажи...
– Что?
– Что заставляет тебя с такой уверенностью утверждать, мол это обещание он исполнит?
– О, есть одно обстоятельство, - как-то странно замялась Аврора.
– Так скажи мне!
– Что, мой ангел?
– Что бы он сделал, если бы узнал?..
Аврора не ответила. Фанфан вопрос повторил. Но вместо ответа опять услышал тот же странный смех.
– Аврора!
– Я спрашиваю себя, не знает ли он уже...
– Что ты говоришь?!
– Тебя не удивило, что Ледю (так звали того лакея) не продолжает шантажировать?
Фанфан все рассказал Авроре о Ледю, чтобы была поосторожнее.
– А я решил, его заела совесть!
– воскликнул он.
– В ту ночь на "Фанфароне" ты ненадолго уснул. А я услышала скрип, такое мягкое потрескивание досок палубы, как будто кто-то тихо уходил. Я испугалась, но сказала себе: не сходи с ума, это крысы! Но на другой день Баттендье меня спросил:
– Ну что, осмотр прошел удачно? Ты показала ему все, что могла?
Эти слова мне показались очень странными. И знаешь, что потом произошло? Он повалил меня в салоне на ковер и обращался со мною, как дикарь. И при этом все время повторял:
– Ах ты моя стервочка! Милая моя шлюшка, как я тебя люблю, путаночка ты моя!
– Господи Боже!
– воскликнул Фанфан.
– Тот тихий скрип, видимо был не от крыс, а от Ледю! А Баттендье его послал шпионить за нами и доложить ему, что слышал. Разумеется, при условии, что Ледю потом не разнесет это по городу и шантажируя тебя, не нарушит ситуацию, которая так нравится Оливье!
– Святая Дева!
– прошептал Фанфан после долгого молчания.
– Как вижу, мне ещё немало предстоит узнать о человеческой натуре!
– Вот потому я и сказала, что надеюсь - Оливье сдержит слово. Он слишком счастлив будет иметь тебя под руками, чтоб ублажать - с помощью Ледю - свои наклонности, которые оправданы в его глазах, поскольку так он сможет выполнять свои супружеские обязанности как должно. Надеюсь, ты не ревнуешь? Ведь с той поры он так и продолжает!
– Похоже, он нас просто загнал тогда на "Фанфарон", - задумчиво сказал Фанфан, потом добавив: - Мне ревновать? Да как же я могу ревновать твоего мужа? Напротив, судя по твоим словам, он предлагает мне роскошную жизнь!
– Ну тогда - go [3] !
– сказала Аврора, знавшая английский.
* * *
Пока что не случилось ничего, что так опасались Фанфан, солдаты и даже офицеры - что у полковника Рампоно начнется новый приступ безумного маневрирования. Но мы ошибались, если бы решили, что он успокоился, или что погибшие, раненые, хромые и больные жертвы первых маневров охладили его пыл и научили осторожности.
Рампоно даже в голову не приходило опасаться, что настороженное чьим-то донесением военное министерство могло бы доставить ему неприятности - он вел себя как абсолютный властелин, собравшись выковать стране таких воинов, которые бы стали абсолютно непобедимыми.
3
go - (здесь) поехали.
Нет, просто Рампоно был прикован к постели - не считая того, что раз пятнадцать в день слетал с неё на горшок, чтобы потом вернуться совершенно обессиленным, стуча зубами. Как мы уже поняли, Рампоно пробрал ужасный понос, словно в справедливую расплату за его злодеяния - ведь все солдаты тоже страдали от дизентерии, подцепленной на злосчастных учениях.
Рампоно по своей кастовой ограниченности, из дурацкого снобизма и демонстративного презрения к комфорту отказался поселиться в доме какого-нибудь видного горожанина - из страха, что попав к богатым людям, выглядеть будет как нищий. Поэтому велел соорудить большой шатер, который украсил коврами и вполне приличной мебелью, позаимствованной в мерии. "Палатка - дом воина", - думал Рампоно. В своем шатре, полном мечей, сабель, пистолетов и деловых бумаг, мнил себя маршалом Туренем! Правда, страдавшим поносом, но все равно маршалом! И как Турень, который временами упрекал сам себя, когда над ним свистели пули: "- Дрожишь от страха, баба чертова!" сейчас и Рампоно дрожал всем телом, когда сидел на горшке.
Весь штаб его был вне себя от ярости. Офицеры, сумевшие устроиться со всеми удобствами в городе - причем обычно спали с хозяйкой дома или её дочерью - теперь ютились по палаткам без всякого комфорта. Палаток этих с дюжину расставили вокруг его шатра в полулье от города, на лугу, прикрытом от ветра сосновым леском. А ведь зима была не за горами!
Полковник был готов перевести на этот образ жизни и солдат, но палаток для этого не хватало, и большая часть бойцов осталась, где была, - в конюшнях, подвалах и мансардах. Те, кому не повезло, размещены были в палатках и могли утешаться тем, что их начальникам не легче, и что они не меньше взбешены таким положением.
Ноябрь, декабрь и часть января следующего года прошли довольно спокойно. А потом все пошло в том же темпе, как и до появления полковника Рампоно - с молчаливого согласия офицеров было столько учений и караулов, сколько нужно, и даже ещё меньше. И больше всего занимались... игрой в карты! Потом произошло с виду невинное событие, которое, однако, имело тяжелые последствия.
Фанфан, стоя декабрьской ночью в карауле, придумал песенку, чтобы развлечь своих скучающих товарищей, пытавшихся согреться, топая вокруг костров.