Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 1
Шрифт:
Слова эти Аврора знала на память. Читая, каждый раз вспыхивала, и, ходя по канцеляриям его полка, искала не столько Фанфана, сколь это его орудие. Авроре было двадцать два, и уже давным-давно ей не случалось умирать от счастья! Ах, если бы случилось так, как пишет Фаншетта! Ожить и снова умереть! И снова - долгие часы, за разом раз!
Аврора, вне себя от этой мысли, торопливо распахнула окно и увидела Фанфана, проходившего внизу. Услышав свое имя, тот поднял голову.
– Вы не хотели бы... осмотреть... какое-нибудь судно?
– она спросила это
* * *
"Фанфарон" был довольно крупным судном, перевозившим зерно. Фанфан давно его заметил у причала. У "Фанфарона" снят был такелаж и рангоут - шла подготовка к постановке в док. И на борту никого не было.
Фанфан в восторге разгуливал по палубе. Он уже ощущал суровый нрав открытого моря, и даже воздух казался не столь раскален как на берегу, всего в десятке метров, но гораздо свежее и ароматнее. Ладонью хлопнул по штурвалу:
– Ах, стать бы моряком, уплыть в Америку!
Потом он перегнулся через фальшборт и засмотрелся на волну, покачивавшую всякий мусор. Помчался на нос, вспомнив, как Христофор Колумб кричал "Земля!" Опять вернулся на корму, любуясь воображаемой кильватерной струей, исчезавшей на горизонте. И тут в мечты проник нетерпеливый голос:
– Теперь пойдемте осмотреть каюты! (С чего это, черт возьми, мадам Баттендье так заикается?)
Вниз он спустился в три прыжка по широкому трапу. И в нос ему ударил сильный, удушливый запах зерна, разогретого дерева и соли, который он вдыхал с наслаждением. Палуба гудела под его ногами. И тут его окликнула Аврора:
– Тут такие чудесные каюты!
– Но вы вся дрожите!
– удивился Тюльпан.
– Это из-за разницы в температуре снаружи и здесь!
– Мне кажется, здесь довольно жарко!
– удивился он, действительно ощущая себя в геенне огненной.
– Что?
– Я говорю, мне кажется, здесь ужасно жарко...
– Фанфан без лишних размышлений снял мундир, а потом и рубашку.
– И в самом деле жарко...
– Аврора Баттендье в смятении распахнула какую-то дверь. Она вела в каюту капитана. Каюту небольшую, но уютную, с широкой кроватью. В иллюминатор проникал неясный свет, временами чуть подрагивавший.
– О, тут кровать!
– заметила Аврора Баттендье, и глубоко при этом вздохнула.
– Да, - ответил Фанфан, удивляясь, что его провожатую удивляют такие естественные вещи, и, взглянув на нее, увидел - Аврора Баттендье держалась за грудь и, казалось, в любой миг готова была упасть в обморок.
– О, как мне плохо!
– вдруг воскликнула она.
– Я задыхаюсь! Ослабьте мне корсет, расшнуруйте его!
– Не бойтесь, я вам помогу!
– сказал Фанфан и принялся за дело. Аврора Баттендье побледнела и Фанфан почувствовал, как все сильнее дрожит её рука на его плече.
– Боже!
– воскликнул он.
– Похоже, вам не по себе! Не желаете ли на минутку прилечь?
– Все эта жуткая жара!
– простонала она и Фанфан в изумлении увидел, как в несколько секунд она сорвала все, что на ней было и навзничь рухнула на постель, закрыв глаза.
Будь в этот миг кто за дверьми, немало удивился бы странному диалогу, протекавшему в каюте, где женский голос простонал:
– Аркебуза!
Ну а мужской в ответ все удивлялся:
– Какая аркебуза? Откуда? Нет у меня аркебузы!
– Ах, есть!
– не унимался женский голос. И в следующий миг блаженно возвопил: - Давай! Стреляй в меня! Я твоя мишень!
И тот, кто оказался бы на борту "Фанфарона", навряд ли понял бы, при чем тут стрельба по мишеням, услышав, как мишень в восторге стонет:
– О да, да, Фаншетта была права! Я уже дважды умерла! Да! Да! Да! Да!
Аврора и Фанфан поднялись на борт в десятом часу. В полдень Аврора сказала: - Двенадцать!
– и вовсе не имела ввиду время.
Спрятав лицо Фанфану под мышку, она вначале помурлыкала, как кошка, потом довольно потянулась и потом, желая оправдаться (кто может осудить её за это), заявила:
– На суше я б тебе не поддалась! (Кстати, мы вместе с Фанфаном изумлены такому толкованию этого слова, Авроре вовсе нечему было поддаваться, она сама Фанфана изнасиловала!) Но вот на корабле я над собой не властна. Все от того, что когда я познакомилась с мсье Баттендье на мосту де ля Турнель, он пригласил меня осмотреть свое судно, которое возило в Париж зерно из Нормандии. В тот день была такая же жара, как сегодня, а мсье Баттендье меня в своей каюте изнасиловал. И с той поры в летнюю жару от запаха зерна, смолы, воды и дерева со мной делается горячка!
"- А не был ли Баттендье тогда моим работодателем?" - спросил себя Фанфан, который, как мы помним, возил в Париж зерно из Нормандии, но вслух сказал только:
– Ну, если так, ему со мной ты изменяла без особой вины!.
4.
"Мсье!
Вернувшись из поездки по делам в Байонну, я узнал, что моя супруга имела счастье вновь - и по счастливому стечению обстоятельств под моей собственной крышей - найти друга детства, подопечного нашей милой Фаншетты, на чьей свадьбе я имел честь быть свидетелем, поскольку незаурядный мсье де ля Турнере мой однокашник.
Мадам Баттендье сказала мне, что Вы на удивление соответствуете тому, как описали вас добрейшая Фаншетта в письме, которая моя жена, к несчастью утеряла (женщины так забывчивы!), но содержание которого пересказала мне, что Вы исключительно порядочный молодой человек, как утверждает мадам де ля Турнере.
Доставьте нам такое удовольствие, дорогой мсье, и приходите к нам на ужин, когда опять окажетесь в городе, мы сможем побеседовать о том, что как сказала мне моя жена - Вас так интересует, раз Вы хотите стать моряком. Моя жена полагает, что для начала Вам нужно несколько месяцев провести на суше, чтобы научиться всему, что касается мореплавания и торговли, и считаю, что она права."