Невероятные приключения Междупальцева и Хорохорина в Тридевятом царстве
Шрифт:
– Ясно-то оно ясно, но кто сегодня может со стопроцентной гарантией утверждать, человек он на самом деле или змей какой-нибудь? – неожиданно философски выдал стражник. – Вот ты, например, точно знаешь, кто ты есть? Может, ты и есть самый натуральный змей, только в чужую личину влез и за иностранца себя выдаёшь!
Тут бы в самый раз Междупальцеву пространно пофилософствовать на одну из самых любимых своих тем – о природе человеческой подлости и двуличности, но ситуация, в которой оказались друзья, отнюдь не располагала к пространным рассуждениям. Да и фортуну искушать не следовало – вдруг этот мужик с алебардой разозлится и передумает пускать их в город.
– Скажи, дружок,
Презрительно усмехнувшись, стражник поправил съехавший на бок шлем:
– Ты ему сам попадись в зубы, а потом побеседуем, придуманный он или нет!
– Понял, – кивнул Хорохорин. – А вот ещё на вопрос ответь: правда, что Горыныч может принимать человеческое обличие, или вы стережёте ворота только для острастки населения?
– Вот темнота! – счастливо загоготал мужик. – Для острастки лишь подмётки на сапоги прибивают маленькими гвоздиками. А со Змеем Горынычем шутки плохи. Хотя о многом, что ему в последнее время приписывают, он и сам наверняка не ведает. Но слухи о наших действиях до него как-то доходят, вот он и лютует… А насчёт голов старики рассказывали, будто раз в сто лет принимает он человеческое обличие, вот только от трёх голов никак избавиться не может. В том-то и фокус-покус. Этим змеюка и отличается от нас с вами. Потому, в целях общественной безопасности и порядка, начальник нашей царской охранки распорядился проверять количество голов у каждого, кто приходит в город, невзирая на лица. Даже инструкцию на пяти свитках сочинили. А раз уж есть инструкция, то хоть ты тресни, но голову на проверку предъяви. Даже я, когда выхожу за ворота, а потом возвращаюсь, сам у себя головы пересчитываю. Вдруг я уже не я… Порядок должен быть соблюдён во всём. Разве на вашей родине, чужеземцы, не так?
– Но это же абсурд! – попробовал слабо возмутиться Междупальцев, однако Хорохорин потащил его за руку.
– Наше дело маленькое, – крикнул им вдогонку стражник и подхватил свою алебарду, – начальство велит по инструкции поступать, мы и поступаем. Не обессудьте.
Он долго смотрел ясными и честными глазами верного служаки вслед странным посетителям, потом до конца распахнул ворота, сунул табличку за голенище сапога и скомандовал толпящимся людям:
– А ну-ка, расступись и постройся друг за другом, чтобы каждого я мог видеть, и головы приготовить к подсчёту…
10. Хитрый Иван-дурак и бизнесмен Емеля
Иная сказка на таком количестве страничек давно бы уже закончилась, и началась новая история, не менее занимательная и поучительная, а наша даже ещё до середины не добралась. Да и расставаться с нашими героями посреди дороги, уверен, никому пока не хочется, ни автору, ни читателю. Тем более, оставлять друзей в незнакомом месте, да ещё в таком беспомощном состоянии – без одежды, документов и денег – ну, никак не годится.
Более того, не только автор, но и сами конструкторы так до сих пор не разобрались, в сказке они находятся или нет. Настолько всё, что происходило вокруг, выглядело неправдоподобно. А может, это была уже вовсе и не сказка, а быль? Кто сейчас разберёт? Сами-то наши персонажи совершенно запутались, притом настолько, что если им сейчас указать пальцем на автора, сочиняющего подобные приключения, то в ухо ему, может, и не заедут, но выпишут таких нелицеприятных комплиментов, до которых ни один самый злобный критик никогда не додумался бы.
Впрочем, вернёмся к нашей истории и посмотрим, как будут развиваться события дальше.
Так вот, проскочили доблестные конструкторы в городские ворота и, изрядно краснея перед прохожими за свой пляжный вид, побрели по широкой главной улице. Одно успокаивало: окружающие люди были и сами разодеты так пёстро и причудливо, что можно спокойно выдавать себя за какого-то оригинала-иностранца, специально вырядившегося так, чтобы привлечь внимание к собственной экстравагантной внешности. Ведь давно всем известно, что иностранцев хлебом не корми, дай пощеголять в дурацких нарядах да подразнить консервативные слои населения в наших целомудренных провинциях.
А людей вокруг и в самом деле сновало туда-сюда видимо-невидимо. Все спешили по делам, и никому не было ровным счётом никакого дела до двух почти раздетых незнакомцев. Постепенно конструкторы осмелели и стали чувствовать себя более уверенно. С интересом разглядывали они высокие рубленые терема и белокаменные палаты с затейливыми лесенками и потаёнными переходами. Правда, немного смущало отсутствие на улицах привычного асфальта, фонарей и тротуаров, зато жидкой чёрной грязи было более чем достаточно, а на перекрёстках вообще небольшие болотца сияли первозданной водной гладью, изредка рассекаемой дощатыми полузатопленными гатями. Передвигаться по таким доскам было, конечно, не очень удобно, но никого это, похоже, не беспокоило. Обилие впечатлений с лихвой покрывало такое небольшое неудобство и у наших друзей.
Однако впечатления впечатлениями, но следовало поискать ночлег. Солнышко-то совсем затянулось вечерними облаками, и на улицах без фонарей и даже без привычных огней в окнах домов становилось совсем мрачно и неуютно. Да и людей вокруг заметно поуменьшилось. Перспектива остаться без крова, на ночь глядя, да ещё по колено в грязи, друзей совсем не радовала.
– Ну, добрались мы до этой злосчастной столицы царя Додона, а толку? – стал канючить Междупальцев. – Куда денемся? Я даже не говорю о том, что нас в таком непотребном виде никто близко к царским палатам не подпустит, так нас, извиняюсь, без штанов даже из самой захудалой избушки с порога попрут. Какие предложения?
– Пошли куда глаза глядят, – мужественно махнул рукой Хорохорин, – куда-нибудь да придём!
Главная улица немного поизвивалась между теремов и палат и вывела на центральную городскую площадь, главным украшением которой служило лобное место, а за ним высился красивый бело-розовый собор с пятью золочёными куполами. Грязи вокруг теперь стало поменьше, а кое-где сквозь утоптанную до каменной твёрдости подсохшую землю даже пробивались тощие зелёные травинки.
Видимо, каждое утро на площади проходили ярмарки, и в крошечных лавках, теснящихся по обе стороны от собора, ещё горели огоньки. Чуть дальше, около возов с выпряженными лошадьми, сидели торговые люди, жгли костры и грели на огне таганы, из которых на всю округу разносился запах каши.
– Между прочим, я бы не отказался чего-нибудь перекусить, – скромно заметил Хорохорин и печально потупил взор, – поросёночка бы какого-нибудь жареного. Можно даже без лимончика…
– Я и от банки кильки, захлебнувшейся в собственном соку, сейчас не отказался бы, – попробовал сострить, но не очень удачно, Междупальцев, – или от овечки… вегетарианской.
– Пойдём, Федя, дальше, – с усилием выговорил Хорохорин, и его мохнатые брови жалобно изогнулись, демонстрируя страдания, которые при упоминании об ужине испытывал их хозяин. – Не могу тут находиться, тем более смотреть, как кто-то посторонний ест, а мы… а мы с тобой…