Невесомость
Шрифт:
– Это самое важное - чувствовать себя в свой день рождения счастливой.
– Давайте выпьем за то, чтобы наша теперь такая большая семья, несмотря ни на какие трудности, никогда-никогда не распалась! Пусть всё у нас будет хорошо!
– Прекрасный тост, мам!
– произнесла мама в сердцах, с любовью и благодарностью глядя на бабушку.
– Выпьем за это!
Больше нам с Кариной вина не наливали. Однако и одного фужера моему организму было достаточно, чтобы в груди стало горячо, а в голове появилось лёгкое головокружение от разлившегося по всему телу красного, сладковатого напитка. Было как никогда легко и свободно. Как никогда спокойно, ведь теперь действительно
Мы уплетали приготовленные мамой и Кариной вкуснейшие блюда, шутили, разговаривали о кулинарии, о профессиях, родственниках, вспоминали прошлое. Нужно заметить, особенно вспоминали прошлое. Бабушка с Ниной Алексеевной то и дело возвращались в то время, когда мама с дядей Пашей только-только начали дружить, упоминая такие события и детали, которых сами наши родители уже и не помнили, и оттого это становилось ещё интереснее. Нина Алексеевна, со слезами на глазах рассказала случай, который она до сих пор не могла забыть.
Это произошло на зимних каникулах в десятом классе. Мама с дядей Пашей в тот день ушли кататься с одноклассниками на горки, а ближе к вечеру пришли в дом к Савельевым.
– Так и вижу эти глазки, - говорила бабушка Карины, подставив ладонь под аккуратный подбородок.
– Открываю дверь, а Паша с Надей стоят смотрят на меня счастливые-счастливые. Шапки все припорошенные снегом (помню, у Пашки была смешная такая шапка-ушанка из кроличьего меха, в которой ему было жутко неудобно, она вечно падала ему на глаза, но он говорил: "Наде нравится, поэтому новая мне не нужна!"), - при этих словах мама обратила на дядю Пашу взгляд, полный изумления и нежности.
– Щёки и носы у обоих красные, куртки мокрые. Я их поскорее завела в квартиру, поставила чайник, варенье абрикосовое открыла, которое специально всё берегла для особого случая. И...ребята пошли в комнату переодеваться, а дверь осталась открытой. Я мимоходом, идя из кухни в зал за сервизом, заметила, как они сидят на диване, Надя расчесывает Паше взлохмаченные волосы (они ведь у него тогда до плеч были, как у истинного рокера), а он, опустившись, надевает ей свои шерстяные белые носки...
– Нина Алексеевна сделала паузу, и никто не посмел прервать её.
– Не знаю, может быть, я слишком сентиментальна, но эта картина так и стоит у меня перед глазами. Я тогда стояла на кухне и плакала от счастья, понимая, что стала свидетельницей чувства, которое сильнее всех нас. Сильнее всего, что вообще может быть на свете....
Я была в восторге. Нина Алексеевна так красочно нарисовала тот маленький фрагмент из прошлого, что я словно сама его увидела, сама пережила те секунды двадцать пять лет назад. Те бесконечно трогательные секунды. И разве это не доказывало, что чистая, не опошленная современностью любовь, преодолевающая время, трудности и всё, что встает на её пути, существует? Что это не просто сказки, о которых написано столько книг и песен, что это не просто выдумки людей, желающих внести красок в серость будней. Я верила в любовь. Мама с дядей Пашей были наглядным примером её жизни. Она обитает среди каждого из людей, и встретиться с ней можно абсолютно в любую минуту. Единственное что от нас требуется - не упустить её, почувствовать её дыхание. Не перепутать с теплым порывом ветра.
– Мам, почему ты никогда раньше мне не говорила об этом?
– после небольшого молчания произнес дядя Паша, с теплом глядя
– Она даже мне об этом не говорила, - улыбнулся Антон Викторович, сделав глоток апельсинового сока.
– Мне просто казалось это очень личным и для меня, и для ребят, - вздохнула она и, смахнув слезу, обняла своего мужа.
– А потом не было возможности.
– Нина Алексеевна, а я в тот вечер ведь наоборот подумала, что вы были не рады моему приходу, - призналась мама, посмотрев в сторону качая при этом головой.
– Сколько всего осталось недосказанным...
– Надя, и я рада, что у нас наконец есть возможность это исправить, - тепло улыбнулась мама дяди Паши.
– Я ещё раз хочу попросить у тебя прощения.
– Перестаньте, пожалуйста, - протянула мама, окинув эту женщину влажным, нежным взглядом.
– Даже если бы мне и было за что вас прощать, я уже простила. Спасибо вам за искренность.
– Предлагаю выпить за это!
– вмешался дядя Паша оживленно.
– Так, ну всё, вы пейте, а нам пора уходить, - заявила Карина, чем вызвала у меня нескрываемое удивление.
– Так что я украду у вас Анжелу.
– В смысле?
– ничего не понимала я.
– Куда нам пора?
– А вот это ты сама совсем скоро узнаешь, - взяв меня за руку, заявила она неспешно вставая из-за стола.
– Не волнуйся, тебе это понравится, Анжел.
Я не понимала. Сюрприз?! Неужели тот вечер обещал быть ещё более насыщенным? Мне оставалось только теряться в догадках.
– Ах, да, я совсем-совсем забыла, девочки, - мягко проговорила мама, взглянув на часы.
– Бегите, конечно!
– То есть ты тоже знаешь об этом, мам?
– улыбнулась я, на ходу положив в рот дольку мандарина.
– Всё, всё, всё, - пропела Карина, потягивая меня к прихожей.
– Никаких вопросов!
– Карин, ты знаешь, что меня пугает неизвестность, скажи!
– просила я, пока мы обувались.
– Мы идем в студию, так?
– Ничего тебе не открою, - стояла она на своём.
– Просто доверься мне, хорошо? И кстати, мы с тобой сегодня впервые вдвоём в платьях.
– А моё нормально смотрится с такими ботинками? Не очень глупо?
– Наоборот! Выглядит так, как ты любишь - очень жестко, но в то же время женственно. Ты не представляешь, как красива, Анжел!
– Это просто платье красивое, - отмахнулась я, не глядя в зеркало надевая куртку.
– А вот ты действительно красавица.
– Нет, ты невыносима, - рассмеялась она, застегнув свой плащ.
– Но я знаю, что совсем скоро появится человек, который переубедит тебя в этом.
– Даже не надейся, Карин, - не сдавалась я, замотав головой.
– Или постой!
– мне стало страшно.
– Это что, тоже часть плана?
– Не-ет!
– взорвалась от смеха моя сестра.
– Это я просто к слову. Анжел, могу поклясться, что тут тебе нечего опасаться.
Я же с облегчением выдохнула, предвидя тёплый, дружеский вечер в компании Карины, Кости, Антона, Макса и Игоря. Осознание того, что парни решили поздравить меня, несказанно грело душу. За все свои восемнадцать лет я никогда не отмечала день рождения так, как принято у большинства моих ровесников - шумно, в кругу друзей, поскольку у меня никогда их не было. Конечно, были неплохие знакомые, одноклассники опять же, но...не было настоящих друзей. Таких, с которыми хотелось бы собраться, таких, которых хотелось бы впустить в свой мир. А теперь...мне хотелось собрать все свои искорки счастья в единое целое и дать им волю, дать им свободу, потому что мне было настолько хорошо, что иногда начинало бросать в дрожь от переполнявших изнутри эмоций.