Невеста Черного Медведя

Миколайчук Светлана Сергеевна

– Если тебе так хочется, я поклянусь. Да и некому мне рассказывать-то, если даже мой жених… а, ладно.

Мы вышли на крышу, где нас встретил ветер в лицо. Джек отослал оттуда единственного стражника, встав на его место между зубьев крыши. Я же присела рядом с ним на маленькую скамью, спиной к каменному парапету. «О какой тайне леди Марион он собирался мне рассказать?» - думала я тогда.

– Все началось, когда Марион только родилась. Мою мать, тогда только овдовевшую, взяли ей в кормилицы, и стали мы жить в доме у господ. Мне тогда было четыре года. Так мы и росли рядом друг с другом. Я даже помню, как старший брат Марион обзывал ее конопатой, а я его побил за это, - слушая Джека, мне никак не удавалось представить леди Марион в веснушках, - а потом война началась в 14-ом

году с шотландским королем Робертом, и меня отправили туда солдатом. Повоевал да вернулся в родные края через годок с оружием и лошадью, вот отец Марион и взял меня в свой отряд защищать земли. Помню, хвалил даже частенько. Сын его молодым погиб под Банконберном и осталась у него одна Марион. Крутились все неженатые соседи вокруг нее, а жили мы на границе с шотландцами, тяжко приходилось. И молодые, и вдовые к ней сватались, а отец Марион выбрал барона Эдмунда Хэдли, отца нашего Оливера, из-за того, что его земли расположены подальше от границ, и жить там не так опасно. Ей тогда только четырнадцать исполнилось, Марион совсем юная была, а уже такая серьезная, с большими карими глазами и умница не по годам. Такая жена всем нужна, - грустно заключил Джек, а потом смешливо добавил, - веснушки у нее еще двенадцатой зимой исчезли, правда, сейчас Марион уверяет, что их и вовсе не было. Отец Марион взял меня и еще нескольких смелых ребят в эскорт дочери, для ее охраны по дороге в замок барона Хэдли. Так я и стал верным стражем Марион при ее муже. В этом же году у супругов родился сын – Оливер, а барон Эдмунд Хэдли присмотрелся ко мне и через год взял в свой отряд. Это была честь для меня, ведь родители у меня были обычными крестьянами. Те года были сложными, пришло известие о смерти родителей Марион после нападения шотландцев, бедняжка рвалась попрощаться с отцом да матерью, вот отец Оливера и повез ее в родные земли. По дороге на нас напали, но отряд у нас был большой, и мы смогли отбиться. Помню, что сражался с Эдмундом Хэдли спина к спине, и выжило из наших ребят всего четверо или пятеро. Да уж, мясорубка была! Сейчас немного спокойнее на кордонах, а тогда такое часто случалось. Мало кто доживал, чтобы увидеть внуков, вот и барон Эдмунд погиб в стычке с шотландцами, когда Оливеру было тринадцать. Славный был человек барон Эдмунд Хэдли, упокой Господь его душу! Марион еще года три жила в замке с детьми…

– Подожди, Джек, с какими детьми? Анабелла же должна была позже родиться.

– Марион родила сэру Эдмунду помимо Оливера еще двойню, мальчика и девочку. Глупые простолюдины поговаривали, что это отец забрал своих ангелочков с собой на небо – детишки Марион вскоре заболели и умерли. Доктор сказал, что от чахотки из-за холодных стен.

Я видела, что Джеку стало не по себе, когда он об этом вспомнил. Чахоткой раньше называли туберкулез, который и в будущем останется великой проблемой людей.

– А вскоре ее единственная сестра леди Уилмот, с которой Марион была очень дружна, от этой же болезни скончалась. А перед смертью попросила Марион, чтобы она об ее маленькой дочке позаботилась. Оливер уже через несколько лет должен был надеть шпоры, то есть рыцарем стать, и землями своими ведал хорошо, так что Марион переехала в Лондон и стала растить дочь лорда Уилмота. Славная племянница у Марион, сейчас замужем, живет при королевском дворе. Получается, что из-за нее, ребенка своей сестры, Марион и вышла-то замуж второй раз за ее отца. Родственники лорда возмущались, что он выбрал в жены вдову Хэдли, когда вокруг столько молодых и благородных девиц на выданье. Но это был разумный брак взрослых людей, которые воспитывали ребенка, а вскоре у них родилась и Анабелла.

Марион всегда была замечательной хозяйкой и хорошей женой, я это видел, и потому ни разу не промолвил и слова о своих чувствах к ней. Я просто хотел быть с ней рядом, защищать ее, а когда она уехала в Лондон, я сильно тосковал по ней. После смерти барона Хэдли я остался подле Оливера, обучал его некоторым военным приемам, вместе с ним ездил выбирать лошадей, он всегда ко мне прислушивался. И супруга его, покойная Агнесс, хорошо ко мне относилась. А после ее смерти Оливер пошел сражаться с французами, и меня своим

оруженосцем сделал. Так что, я знаю Оливера с самого рождения.

За время войны мы бывали в Берзхилле всего один раз. Тогда я и узнал, что Марион второй раз овдовела и решила вернуться в этот в замок вместе с Анабеллой. Уж как моя душа ликовала. Тогда я и сказал, что люблю ее с самой юности, когда только с первой войны вернулся. А она улыбнулась и сказала мне: «Знаю, Джек, потому и Оливера с тобою решила оставить. Уж ты бы моего единственного сына сберег, защитил бы». Последнее время стало для меня самым счастливым в жизни, моя Марион рядом, и она позволяет себя любить. А я ведь раньше о таком мечтать не смел.

Такой неожиданный поворот событий меня сильно поразил, что даже злая обида на Марион отошла на второй план. Я внимательно посмотрела на высокого крепкого мужчину с правильными чертами лица и доброй улыбкой, и подумала, что, наверное, мать Оливера тоже давно любила Джека. Но эти времена были созданы не для любви.

Я, словно, изнутри увидела ее душу, и теперь понимала, что молчаливая надменность Марион всего лишь служила прикрытием ее страха за свою честь. Скорее всего, она не высокомерно молчала в моем присутствии, как мне казалось, а просто не знала, что сказать, потому и избегала меня. Я поразилась – любить и быть любимой, и при этом держать дистанцию всю жизнь, находясь рядом, просто потому что так было принято…

Вечером я спустилась на ужин, леди Марион там не было. Присутствовала, как обычно, челядь замка, и среди них то и дело мелькал Уильям.

Оливер был особенно внимателен к мальчику. Когда я начала рассказывать про Спящую красавицу, Уилл притащил циновку и уселся прямо возле ног хозяина. Я весь вечер наблюдала за ними, и мое сердце неровно стучало, подозревая неладное. В итоге спросила Джейн:

– Ты знаешь родителей Уильяма?

– Его мать долго хворала и умерла сегодня в ночь, а почему Вы спрашиваете, леди?

– Потому, что барон проявляет удивительную заботу об этом мальчике. Никто из других сирот в замке не получает столько внимания от сэра Хэдли. Уильям – сын Оливера, да? Дженни, не молчи.

И Джейн подтвердила мои подозрения. Действительно, этот мальчик оказался внебрачным сыном моего жениха, и теперь он будет жить в Берзхилле после смерти матери.

Мне была неприятна эта новость, просто потому, что я ничего не знала о взаимоотношениях Оливера до меня с кем-либо, кроме официальной жены Агнесс. Отрицательных эмоций к Уилли я не испытала, мне было искренне жаль наполовину осиротевшего ребенка. Я отлично понимала, что роли отца и матери в воспитании ребенка – несоизмеримы между собой и не делятся пополам. Даже если отец Уилли – господин, мама-крестьянка все равно большую роль сыграла бы в становлении сына. Я попросила Джейн выделить ему самое теплое место в кухне и приглядывать за ним первое время в силу своих возможностей, я тоже не собиралась бросать мальчика на произвол судьбы.

У меня было множество других забот, и потому я спокойно восприняла то обстоятельство, что незаконнорождённый сын моего будущего мужа теперь станет частью и моей жизни. Я понимала, что нет смысла мне обижаться на то, что случилось в жизни Оливера до моего появления.

Говорить Оливеру о предвзятом отношении леди Марион ко мне, я передумала. На такого человека, как мой жених, трудно было повлиять, и впервые я была рада его упрямому характеру. Поэтому оставалось надеяться только на его настоящие чувства ко мне. Не знаю, говорила ли Марион с сыном, но его отношение ко мне не изменилось – он был заботлив, сдержан, и даже пару раз стал инициатором «телячьих нежностей»…

Постепенно я приблизила Уильяма к себе. Он оказался смекалистым мальчиком, и я даже решила научить его читать, за что получила от Оливера даже поцелуй в щеку. По моим меркам, это было весьма скупое проявление чувств, но для него – это был, буквально, фонтан эмоций. В общем, чем богаты – тем и рады, как говорится.

У меня из-за предстоящей свадьбы было мало свободного времени, но я все-таки смогла сшить Уильяму мягкую игрушку, правда, поменьше, чем у Анабеллы, но, тем не менее, восторг ребенка был неописуем.