Невеста Черного Медведя
Шрифт:
Потом мы втроем направились в хлев. Женщина слегка прикрикнула на двух молоденьких девчонок, которые вместо того, чтобы доить коров, о чем-то увлеченно щебетали, а потом развернулась ко мне:
– Леди Элизабет, а Вы какую шерсть предпочитаете?
Джейн застала меня врасплох, и я с улыбкой попыталась уйти от ответа:
– В такие морозы, как в Англии, грех быть излишне разборчивой в видах шерсти. Главное, чтобы она была теплой, правильно?
Как все-таки мало я знала о жизни в этом времени. Она сначала удивилась, а потом одобрительно
– У нас скоро ягнятки будут, вот у этих трех. Порода у них хорошая, купили мы их дорого и два лета назад, специально чтобы потом разводить.
Они были славные, что я перегнулась через ограду и погладила одну из них. На что животное внимательно уставилось на меня, изрекая свое интернациональное «бе-е», которое в Средневековой Англии звучало также, как в России в 21 веке. Почему только у людей меняется речь из века в век, это так осложняет жизнь…
Тут в хлев вбежал мальчик лет шести-семи:
– Господин, хозяин! Вас кузнец зовет, да прощения просит, что не сам пришел, просто у Вашего коня…
– Я знаю про сбитую подкову, сейчас подойду, - сказал Оливер и направился к двери.
Мальчонок, увидев меня, встал, как вкопанный, видимо, не зная, как вести себя с невестой господина. Потом потянулся к голове, но, не нащупав на ней головного убора, пролепетал:
– Ой, потерял. Шапку потерял.
Он был такой забавный! Даже чем-то зайчонка напоминал, и я добродушно улыбнулась ему:
– Значит, бегаешь очень быстро. Тебя как зовут?
Оливер, стоявший в дверях, усмехнувшись, ответил за него:
– Его имя Уильям. Ну что, Уилл, ты идешь искать шапку или остаешься здесь смущаться перед леди Элизабет?
Уилл заулыбался и, осмелев, со всех ног кинулся к хозяину, но, на пороге обернулся и весело крикнул:
– Такой красивой леди деревянные башмаки не идут!
– Ах ты, маленький негодник! – Услышала я во дворе смех Оливера.
«Это ж надо, знать всех людей в замке по именам! Я в жизни всех не запомню», - подумала я тогда.
– Леди Элизабет, идемте, скоро время обеда, а я на кухню должна заглянуть, чего там Марта настряпала.
По дороге обратно в замок, Джейн показала мне конюшню и расположенную за ней пристройку – охотничий птичник.
– Сейчас барону некогда выезжать на охоту с ястребами да соколами. Война, леди Элизабет, ох, эта война. Вот как раньше-то в Берзхилле пировали! Да какие травли устраивали в лесах…
Был еще один человек, который меня очень интересовал в замке, точнее, человечек – Пуфф. От Джейн я узнала про шута, что он был подарен в день свадьбы Оливера и Агнессы ее отцом, сэром Маллетом.
– Я уже несколько раз слышала это имя. Барон Хэдли очень уважает местного шерифа Маллета.
– Да, моя леди, виконт Гарольт прекрасный человек, его уважает вся округа. Его прабабка была южанкой, вот он и получил от нее темные волосы и огромные глаза, как сама ночь.
Я подумала: «Да ты, Джейн, никак влюблена в благородного соседа!» Интересно, как бы сложилась ее жизнь, если бы не было этих жестких разграничений в сословиях? Наверняка, такая добрая, симпатичная женщина, как Джейн, привлекла бы внимание Гарольта Маллета. Но, увы, это не 21 век...
То, что кухней занималась не Джейн, а другая женщина, я заметила сразу. В огромном деревянном ящике, расположенном в углу, лежали как попало черпаки, ухваты, кадки, корзины, ушаты, решета. Некоторые были сломанными, совсем непригодными в хозяйстве, но продолжали храниться, остальные же были покрыты сальным налетом. Я, конечно, понимаю, что в те времена мыло не использовали для мытья посуды, но это можно и отскоблить ножом! Я возмутилась и сделала замечание Марте. Потом заглянула в соседнее помещение, где хранилась крупная утварь: бочки для воды, большие бадьи и новые кадки для стирки. При выходе из кухни, я услышала, с каким недовольством обсуждают меня Марта и ее молодая помощница:
– Не известно с чьих харчей на шею нашему барону перелезла, а ходит, точно принцесса иноземная.
– Ох, и не говори, надо же, сиротка - бесприданница! Лишь бы другим мешать работать.
Меня это сильно задело, к тому же это слышала и Джейн. Я без проблем могла развернуться и отругать ее самыми последними словами, причем на русском языке, но сдержалась – враг, который каждый день будет готовить мне еду – самый страшный враг. И я, сделав вид, что не услышала их болтовню, выплыла из помещения, вспомнив, как красиво это получалось у леди Марион.
– Джейн, ты знаешь, когда мне приходится кого-нибудь ругать, я по привычке это делаю на своем родном языке, - повернулась я к своей спутнице, - а люди на меня смотрят во все глаза, будто я на них проклятие насылаю.
– Ну и я бы, если честно, так подумала. Сила слова велика, леди Элизабет! – Серьезно сказала Джейн, - у нас в деревне есть одна ведунья, кто-то даже говорит, что она может проклятия насылать наговорами. Но, вообще, она пока только помогала и не делала зла нашим людям…
За обедом я ела мало, но много рассказывала о своих впечатлениях о Берзхилле.
После трапезы леди Марион предложила мне показать женскую половину замка и ее с дочерью покои. Я не могла ей отказать, и в сопровождении матери жениха и Анабеллы пришла в так называемую светлицу в третьей башне. Это были самые светлые покои в замке для хозяйки и прислужниц, которые пряли, вышивали, занимались шерстью и всеми подобными делами. Это было очень уютное помещение, которое впоследствии станет мои самым любимым местом.
Я заволновалась, ведь я не умела так искусно вышивать, как здешние девушки, даже в сравнении с маленькой Анабеллой я была неумехой! А что уж говорить о прядении шерсти…