Невеста Черного Медведя
Шрифт:
Леди Марион в итоге согласилась, что путь был далеким и отложила свое любопытство до более подходящего момента. Но, если честно, я бы отодвинула его как можно дальше, этот момент семейного знакомства. Я чувствовала себя с ней, как кролик – перед удавом. Она представила мне экономку замка по имени Джейн, а затем лично проводила в покои, отныне принадлежавшие мне, не оставляя наедине с Оливером.
– Эта молодая хрупкая девушка спасла мою жизнь, когда я уже распрощался с белым светом… - говорил Оливер матери, удаляясь с ней по коридору от моих дверей после этого.
Поразительно, но они были чем-то похожи,
В моей просторной комнате было чисто, но неуютно. Первое, что привлекло внимание, была огромная кровать вдвое больше человеческой длины, расположенная под пологом. Потолки комнаты были невероятно высокими, а полы голыми. Из мебели в покоях были столик на широкой резной ножке, стул с закругленной спинкой и подлокотниками, сундук возле кровати и низкая скамья. Над большим камином был выступ, где стояли два позолоченных канделябра. Здесь давно не проветривали, так что воздух в комнате казался затхлым. Оба окна были задернуты плотными темными шторами.
Экономка Джейн мне понравилась, она зашла со мной в комнату и сказала, видя мое разочарование:
– Миледи, не огорчайтесь, господин сказал, что в самое ближайшее время Ваши покои будут обустроены, как следует. Это одна из лучших комнат в замке, самая теплая, вот еще повесим кожаные шторы, как в покоях у леди Марион, чтобы и вовсе не дуло из окон.
Джейн была довольно приятной женщиной, единственное, что ее портило, это крупное телосложение и ранняя седина на висках. Она зажгла все свечи в покоях, распорядилась, чтобы немедленно растопили камин, расстелили свежую постель и принесли горячую воду в бадье.
Мне предстоял ужин в главной зале, и выглядеть на нем я должна безупречно. Я сделала все возможное, чтобы так оно и было. С помощью Джейн я собрала еще не до конца высохшие волосы в высокую прическу, очень не хватало фена и большого зеркала. Затем я надела темное, расшитое бисером бархатное платье с узкими рукавами и неглубоким вырезом. Джейн то суетилась возле меня, то бегала на кухню – проследить, как готовится ужин, поскольку ее должность не имела границ. Я была ей благодарна и одновременно сочувствовала ей. В последний раз она влетела в мою комнату с изящной теплой безрукавкой с бахромой из черных горностаевых хвостиков. Вскоре она проводила меня на второй этаж замка, где располагалась торжественная зала для приема гостей.
Все мое внимание было обращено на Оливера с того момента, как за мной закрылись огромные дубовые двери. Оливер, стоя, поприветствовал меня, и я ответила молчаливым реверансом, не особенно понимая, к чему вся эта чопорность после пережитого нами за эти недели. А затем догадалась – конечно, это было для его семьи! Сквозь разрезы его бархатного камзола виднелась идеально белая материя рубашки. Загорелый мужчина в светлом – всегда красив. Меня поначалу смущало то, что в XIV веке мужчины носили узкое трико, но потом я привыкла.
Его подстриженные волосы были зачесаны назад, а лицо выбрито настолько гладко, что он казался моложе на несколько лет. На
Мать моего жениха была одета богато и красиво, словно, желая поразить всех своим изысканным вкусом. Леди Марион была одета в парчовое платье изумрудного цвета, отделанное роскошной вышитой тесьмой по линии квадратного выреза. Ее заостренный головной убор был украшен мелким жемчугом, и тот же жемчуг в несколько рядов обвивал ее белую, словно, мрамор, шею. Подобные головные уборы были особенно распространены среди женщин с сединой, поскольку красить волосы еще не умели, а скрыть белеющую голову хотелось бы дамам всегда.
Также я познакомилась с сестрой барона – Анабеллой. Это была милая, весьма спокойная для своих одиннадцати лет девочка. У нее были толстые косы, перевитые светлыми шелковыми лентами и такого же цвета платье, опушенное белым горностаевым мехом.
Ужин, за который так переживала экономка Джейн, оказался на высшем уровне: тушеная капуста, жареная макрель, паштеты, легкое вино и наливка.
В камине жарко полыхал огонь, но слуги продолжали добавлять сосновые поленья, источающие удивительный запах леса. Я осторожно вела разговор с леди Марион и Оливером, следя за каждым своим словом. Оливер был доволен и спокоен, находясь в кругу своей семьи. Он помогал мне с некоторыми ответами на вопросы матери, ссылаясь на мои иноземные корни и возможные трудности с иностранным языком. Понемногу я тоже перестала нервничать в их обществе.
Ситуация изменилась, когда высокая дубовая дверь отворилась, и в узкий проем прошмыгнул шут по имени Пуфф. Он был маленького роста с горбом на спине, в сшитом из разноцветных лоскутов камзоле, рейтузах и капюшоне. Похоже, он был вместо юмористического канала для увеселения толпы во времена без телевизора. Я не расслышала части его шуток из-за звона маленьких колокольчиков, которыми он был сплошь обвешан. Он кривлялся, катался по полу, вился вокруг хозяев, и, видимо, это должно было быть смешным. Я вспомнила анекдот, где все смеются после слова лопата, и тоже изображала улыбку на лице после каждой забавы шута, чтобы не выделяться среди веселящейся семьи.
– Оливер, - обратилась леди Марион, - недавно нас навещал виконт Маллет, и он поведал нам новую историю, только появившуюся при дворе, а сам он ее услышал от графа Лэдгари. В ней очень интересно повествуется о короле Артуре, его верных рыцарях, о Бруте и его младшем брате. Больше всего мне понравилось описание самого Цезаря. Оно несколько отличается от того, что я слышала о нем.
– Матушка, Вы забыли упомянуть про Александра Македонского, - подсказала Анабелла, - и название такое странное и длинное, что я не запомнила.
Я знала всего три, от силы, четыре литературных произведения XIV века. У меня в голове крутилось название этого рыцарского романа, которое я сама случайно запомнила из-за большого количества исторических героев, которые по задумке анонимного писателя действовали одновременно. По-моему, название романа – «Персефорест», и я рискнула:
– Леди Марион, Вы случайно говорите не о прозаическом романе «События и деяния короля Персефореста и рыцарей вольного чертога»?
Мать Оливера на миг замерла, а потом кивнула: