Невеста для Мрака
Шрифт:
Навязчивым, но приятным.
Обменявшись приветствиями, мы расположились, как полагается, у камина и разделили между собой чай и десерт.
– Расскажите, что сталось с несчастными, для которых утром на городской площади готовили виселицу? Пресвятой отец выполнил мой приказ? – поинтересовалась я.
Марайя кивнула, но вид у неё был грустный:
– Боюсь эта лишь временная победа, ваше величество. Пресвятейший возьмётся за старое. Он не боится таких, как мы.
– Таких, как мы? – подняла бровь я. – Каких – таких?..
–
Сдержать нервный смешок не получилось:
– Воображаете себя ведьмой, Марайя?
– Воображаю? – возмутилась она. – Я и есть ведьма!
Движимая любопытством я протянула к ней руку, сжав тонкие девичьи пальчики. И в тот же момент меня оглушили ритмично звенящие барабаны, молчавшие с тех давних пор, как Эллоиссент помог мне закрыть Врата.
Я увидела, как в глазах Марайи отразилось пламя. Расцвело алым цветком и мне показалось, будто бы я взлетаю.
***
Над вершинами гористых холмов облака рассеялись, между сосен ярко сияла звезда. Отблески пламени озаряли нижние ветви деревьев.
Барабаны продолжали ритмично греметь. Теперь они слышались ближе, звучали громче. За мощным гулом пробивался другой звук – ревело пламя. Оно шло из-под земли, лизало тьму языками, пробегало мимолётным всполохом и снова спадало, словно волна во время прилива.
Земля перестала быть землёй, она превратилась в липкую, блестящую горючую жидкость. Из кипящей смолы к небу тянулись скрюченные, жадно пытающиеся уцепиться за воздух, руки. Вздувались липкие глянцевые пузыри, в которых я не сразу признала обгоревшие человеческие головы. Тени метались, сплетались, сходились, словно любовники, колыхались, как деревья, на ветру. Они были одним целым и все же в этой общей свалке чувствовалась индивидуальность каждого. Всё находилось в беспрестанном движение и было в этом что-то отталкивающее, непристойное, но завораживающее.
Марайя скинула с ног туфли и шагнула прямо в эту кипящую смолу. Я шагнула за ней, и мы закружились, переступая босыми ногами в горячей тёмной жиже, курящейся, подергивающейся красными жилами, будто плавящаяся лава в жерле вулкана. Чем неистовее становился ритм, тем быстрее кружились мы, вскидывая руки к небесам. Между мной и Марайей, как светлячки, порхали искры. Пламя, будто фалды юбки, взвивалось вокруг ног, пылало на ладонях, переливаясь с руки на руку. Ток ритма шёл по телу, владел им.
Пламя ревело, кипело подо мной, пылало надо мной, сияло во мне. Я стала огнём. Сила, могучая, величавая, как приход вод с гор вовремя таянья снегов, затопила меня.
Огонь жёг легкие, сушил губы. Огонь оставался огнём, но не сжигал – он обернулся чистой энергией, в нем присутствовал отголосок разума. Мир принадлежал мне. Я была вольна идти по любой дороге, по самой радуге.
Я была Литуэлью, прекрасной, всесильной, бессмертной – совершенной.
А потом я упала вниз. Вокруг меня всё пылало.
У пламени были разноцветные языки. Они обвивались вокруг меня, как ленты.
***
Когда тьма рассеялась я осознала, что лежу на кровати и надо мной склоняется встревоженный доктор.
– Ваше величество, как вы себя чувствуете?
Вроде бы ничего не болело, но в голове царил полный сумбур.
– Со мной всё хорошо… кажется.
Доктор обратил вопросительный взгляд к Марайе.
Та кивнула:
– Можете идти. Я позову вас, если в этом будет необходимость.
Доктор захлопнул чемоданчик с инструментами и, поклонившись, покинул нас.
– Двуликие! Ваша милость! Как же вы нас всех напугали, – присела Марайя на краешек моей постели.
– Я так и не поняла, что случилось?
В памяти всплывали картины: мы идем по лесу, бьют бараны, мы танцуем, я проваливаюсь в яму, полную огня… в то же время я понимала, что в реальности ничего подобного не было и быть не могло. Из замка мы не выходили, на углях не танцевали.
Раньше видений у меня не случалось. Возможно это явление как-то связанно с моей беременностью? Все Чеаррэ телепаты. Может быть, часть способностей моего ребёнка так странно влияет на меня?
– Сколько я пробыла без сознания?
– Около часа, – вздохнула Марайя.
– Ребёнок?..
– С ним всё в порядке.
Я поморщилась, пытаясь приподняться на подушках, чтобы сесть.
– Возможно ваше состояние как-то связано с вашим положением? – озвучила Марайя вслух мои догадки.
– Возможно.
– Вы могли бы поговорить об этом с моей матерью. Она неплохо разбирается в таких вещах.
– Твой мать тоже ведьма?
Марайя едва уловимо пожала плечами:
– Академий не заканчивала, но у неё в своё время были хорошие учителя. Лучшие из тех, кого можно пожелать.
– Могу поинтересоваться именем?
– Заколар Чеаррэ. Вам это о чём-нибудь говорит?
– Ещё как! – не смогла сдержать я нервного смешка. – Твоя мать была с ним знакома?
Пришёл черед Марайи кривить губы:
– Ещё как! Заколар Чеаррэ – мой отец.
***
Таниту, мать моей провинциальной приятельницы, мне представили на следующий день.
Мой интерес к почтенной даме подогревался любопытством – не терпелось увидеть женщину, отважившуюся подпустить к себе сумасшедшего представителя всемогущего Клана настолько близко, чтобы на свет появилась её красавица-дочка.
Как и Марайя, Танита была белокура, стройна и красива, несмотря на возраст. Пролетевшие годы расписались на лице женщины россыпью тонких морщинок, но не смогли погасить негасимый ведьмовской огонь в её глазах.
– Ваше величество, – преклонила она колено. – Счастлива видеть вас.
Приветствие ведьмы предназначалось не королеве Фиара. Она приветствовала Литуэль.
– Столько лет чаяний, столько надежд и усилий! И вот вы стоите передо мной во всем блеске своей красоты и своего величия, теперь, когда я уже почти и не надеялась хотя бы взглянуть… я счастлива.