Невеста Дьявола
Шрифт:
Наше неровное дыхание наполняет комнату, и последнее, что я помню, прежде чем заснуть, — это то, как Алексей притягивает меня к своей груди.
7
ИРИНА
Когда я просыпаюсь на следующее утро, Алексея уже нет, но его запах и ощущение его прикосновений все еще хранятся в моей памяти. Я лежу на кровати, уставившись в потолок, и вспоминаю прошлую ночь.
Учитывая мой скудный опыт, секс с Алексеем был намного лучше, чем я могла себе представить, намного более чувственным
Вздохнув, я тащу себя в ванную, чтобы быстро принять душ и почистить зубы. В шкафу я нахожу треники и надеваю их и рубашку большого размера, после чего спускаюсь вниз.
Аромат свежеиспеченных блинчиков доносится до моего носа, когда я спускаюсь по лестнице и направляюсь на кухню. Нина поднимает голову, когда я вхожу, и улыбается мне.
— Ты проснулась. — Ее глаза переходят на мою шею, и она улыбается мне со знанием дела.
Мне вдруг становится неловко, что она знает, что прошлой ночью у меня был секс с Алексеем. Я прикусываю губу и опускаю взгляд на миску с фруктами на столешнице. Конечно, мы с Алексеем вчера поженились, но интимная близость — это то, чем я не ожидала насладиться так сильно, как наслаждалась.
Интересно, была ли я шумной? Я знаю, что была. Мне чертовски неловко.
— Что ты готовишь? — Спрашиваю я. Я знаю, что она готовит, я чувствовала запах из своей комнаты, но я бы задала любой вопрос, чтобы избежать неловкости между нами.
— Блины. Голодна?
Я устраиваюсь на табурете у кухонного острова и потираю живот.
— Я умираю от голода.
Прошлой ночью я потратила слишком много энергии. Я могу съесть целую лошадь прямо сейчас и все равно останусь голодной.
Нина передает мне тарелку с блинчиками, увенчанными клубникой. Она протягивает мне банку меда и стакан молока.
— Скажи, если тебе нужно что-то еще
Я киваю, облизывая губы, и капаю мед на блинчики, прежде чем начать есть. Я стону, когда вкус первого кусочка попадает мне на язык. Вкус отличный, с правильным количеством молока и сахара.
— Очень вкусно. — Говорю я после второго укуса.
— Если ты стонешь из-за блинчика, могу представить, как ты отреагируешь на один из моих фирменных супов, — хвастается она, переворачивая блинчик на сковороде.
— Ты хвастаешься своими кулинарными способностями? — Большинство горничных и поваров в особняке моего отца скромны. Я впервые слышу, чтобы кто-то хвастался своей стряпней.
Она бросает в мою сторону пытливый взгляд.
— Разве есть что-то плохое в том, что я хвастаюсь?
Я пожимаю плечами, засовывая в рот виноградину.
— Нет, просто я к этому не привыкла. Мама учила меня никогда так не делать.
— Мы русские. — Говорит она. — Это в нашей природе.
Я не спорю, потому что считаю, что она права. Мой отец такой же. Моя
К черту добродетельную женщину, я предпочитаю быть дикой. Я проглатываю виноградину, запивая ее молоком.
— Итак, Нина, как давно ты работаешь на Алексея?
— С самого его рождения, — отвечает она. Ее тон безразличен.
— То есть с тех пор, как он был младенцем? — Мне нужно убедиться, что я правильно ее расслышала.
Она подтверждает это кивком.
— Может, и раньше. Я знаю, что в ночь, когда он был зачат, его родители…
Я поднимаю руку, чтобы остановить ее. В голове у меня полный бардак, я прекрасно понимаю, что она собиралась сказать. Я знаю, потому что у нас была такая няня, и она всегда рассказывала мне, как мои родители целовали друг друга с той самой ночи, когда сделали меня. Меня это всегда смущало. Меня стошнит, если мне придется выслушать историю о том, как родители Алексея делали то же самое.
Наглая ухмылка искривляет ее рот.
— Что? Теперь не так любопытно?
— Меня интересует не это, — призналась я. — Алексей теперь мой муж, мне нужно знать о нем больше. Мы почти чужие люди.
— Ты можешь просто спросить его.
Я закатила глаза.
— Точно, он как раз из тех, кто часами будет рассказывать мне истории о своей жизни.
Нина вскидывает брови, показывая, что мой сарказм ее не забавляет.
— Что ты хочешь знать, дитя?
Я улыбаюсь.
— Не пожалеешь, что спросила?
— Спрашивай, пока я не передумала. — Говорит она. Она выключает плиту и переключает все свое внимание на меня.
Я постукиваю пальцем по острову. У меня так много вопросов, но я не знаю, сколько их успею задать, прежде чем она станет ворчливой и отмахнется от меня. Если бы я захотела, я могла бы использовать свою власть в качестве ее новой хозяйки, чтобы получить от нее все, что я хочу, но я не такой человек, и запугивание ее, чтобы она дала мне ответы, идет вразрез с дружбой, которую я пытаюсь построить.
— Как бы ты описала Алексея? — Спрашиваю я ее. Я не особо задумывалась над этим вопросом, но все равно хотела бы знать.
— Он не такой ужасный, каким его считают люди, — легко отвечает Нина. — Он делает то, что должен, потому что он такой, какой есть, но у него доброе сердце.
Я сдерживаю усмешку. Я не думаю, что Алексей и доброе сердце подходят друг другу в одном предложении. Он просто жестокий босс Братвы.
Нина поднимает бровь.
— Не похоже, что ты мне веришь.
Бесполезно врать, если она так легко видит мою ложь.
— Если честно, то нет, — отвечаю я. — У него репутация, далекая от той, что ты описываешь.
Она качает головой, немного раздраженная.
— Послушай, дитя. Алексей жесток. Даже я иногда пугаюсь его, а ведь я, по сути, вырастила его, но он через многое прошел. Парень видел, как умерла его мать, а потом его выгнали из дома, причем оба раза это сделал его собственный отец. Как ты думаешь, он дожил до этого возраста, будучи хорошим парнем? Он был бы мертв, если бы не стал тем, кто он есть.