Невеста и Чудовище
Шрифт:
– А ты знаешь, чего стоят сутки в камере изолятора? Сколько ужаса и болезней это может стоить девочке? Сволочь! Почему ты сам не полез в эту квартиру, если так уверен в адвокатах и взятках?!
Я хватала мамины руки, она отбивалась и кричала, но я успела вставить ответ на ее «почему»:
– Потому что у меня череп приплюснутый с боков и вес сорок восемь килограммов!
– Череп?.. – Как ни странно, она мгновенно успокоилась, осмотрелась и попросила: – Выпустите меня. Я сама дойду.
Байрон
Мы
– Я должна тебе кое-что сказать, немедленно! – меня трясло.
– Я тоже.
– Нет, я первая! Байрон, я тебя люблю. Я сейчас!.. сегодня это вдруг поняла!
– Я тебя тоже люблю, – буднично заметил Байрон, – но ты должна знать, что следили не за нами, а за квартирой, в которую ты влезла, а потом уже они повели нас.
– Да мне наплевать. Ты слышишь, я тебя люблю! Ты можешь сесть рядом?
Байрон всмотрелся в мое лицо. Пожал плечами, вышел из машины и сел ко мне на заднее сиденье. Я тут же задрала его свитер и стала вытаскивать футболку из джинсов.
– Текила, ты что делаешь? – он попробовал остановить мои руки.
– Я хочу немедленно поцеловать твой сосок.
– Сейчас? – он осмотрел улицу.
– Немедленно! Убери руки, а то укушу.
Байрон поднял руки, я подняла футболку и влепилась губами в темно-розовый сосок. Стало легче. Я села, тяжело дыша.
– Текила, что с тобой? – с ужасом спросил Байрон, протягивая руку к моему лицу.
– Я... Мне очень хорошо, просто кайф, и все вокруг плывет в счастье, как от затяжки.
– Но ты же плачешь!.. – прошептал Байрон. – Ни разу такого не видел. Ты заболела? Ты ничего не пила в кабинете?
– Ничего я не пила, это оттого, что я тебя люблю!
– Давно? – Байрон достал платок и вытер мне лицо.
– Что – давно?
– Давно любишь?
– Нет... – я задумалась и стала успокаиваться. – Вот только что вдруг поняла.
– А когда мы трахались, ты еще этого не понимала?
– Не знаю... – я отодвинулась и посмотрела на Байрона со злостью. Весь кайф обломал. И мир обесцветился. – Наверное, и тогда уже любила. Иначе – зачем...
– Ну, знаешь, с тобой не соскучишься, – Байрон провел рукой по моей голове и снял парик.
– Как-то странно все, – я посмотрела на серый мир за окнами. – У меня взяли отпечатки пальцев и мазок на ДНК.
– Аналогично, – вздохнул Байрон.
– И куда мы с тобой влезли с этим охотником?
– Не знаю, – он посмотрел в мои вытаращенные глаза и развел руки, – я не служба безопасности нефтяного концерна и не агент наркоконтроля!
– Почему ты сказал о наркотиках? – вздрогнула я.
– А кто еще может отвалить такие бабки?
– Что значит «такие»? Ты разве им не назвал?..
– Я назвал нашу повышенную
– Ну и?..
Байрон посмотрел на меня и еще раз провел платком по щеке:
– Мне ответили, что если все получится быстро, до полуночи, нам удвоят гонорар. Удвоили. Я сегодня утром связался с поплавком и обалдел. Сумма в евро.
Стало зябко. Я нащупала ладонь Байрона и прошептала:
– А что, если они и заказали? Эти синие костюмчики с перхотью.
– Я уже думал об этом. И гонорар такой для затравки. Мне парень из универа рассказывал, как он год хакерил на контору, не зная об этом, а потом, когда кинул их, посыпались угрозы вперемешку с предложениями о постоянной работе. Только так он и понял.
– Если это они, то в машине жучок, – я вдруг жутко устала.
– Впустую, – Байрон тоже зевнул. – Поймать меня могут только в деле, если пройдут все ступени защиты. А сие просто невозможно, учитывая количество спутников на пятерку хакеров в нашей цепочке.
Я легла головой на колени Байрона, поджала ноги, и так мне стало хорошо, что я тихонечко застонала. Байрон тоже задремал, расслабившись. Мимо проносились с равномерным шумом машины. Никому не позволительно будить такое счастье ни резким движением, ни шумным вздохом.
Но в стекло постучали ногтем, я посмотрела, не вставая, и обалдела:
– Примавэра?..
Байрон толкнул дверь от себя.
Мамавера наклонилась и посмотрела на нас так, что мы оба перестали дышать.
– Я тут шла, шла, вы не уезжаете. Что можно делать в автомобиле на набережной? Я увидела аптеку и вдруг подумала... – маму трясло, она даже заикалась. – Я подумала... вы уже сблизились? Отвечайте немедленно: у вас уже все было, да?!
Она вцепилась в плечо Байрона.
– Имей в виду! – мама погрозила пальцем, ее подбородок дрожал. – Она несовершеннолетняя! Я тебя привлеку! Я на тебя... заявление напишу. А вот это... Это – тебе! – в меня полетели маленькие коробочки.
Три штуки. Я села, все еще ничего не понимая.
Байрон вышел, обошел маму и сел за руль. Мама прошлась туда-сюда у машины и села ко мне на заднее сиденье.
– Что это? – спросила я, прижимая коробочки к груди.
– Тесты на беременность! – громко объявила мама.
– Три штуки? – шепотом спросила я.
– Чтобы все было точно! Тебя тошнит по утрам? Тошнит! Тебя раньше никогда не тошнило! Ты, правда, срыгивала до шести месяцев, но это делают все младенцы. Тебя никогда не укачивало в транспорте, ты всегда была хорошей девочкой, послушной... доброй... – она закрыла лицо ладонями.