Невеста из ниоткуда
Шрифт:
Женька ахнула! Перед ней стоял рокер Одноногий Майкл! Ну, прямо вылитый! Так похож, что… И даже так же – хромой!!! Вот ведь… ну, бывает же!
Невольно нахлынули воспоминания…
Тот ларек в Крутогорске, где подрабатывала Летякина, располагался на окраине городка, в бывшем леспромхозовском поселке, прямо у автобусной остановки, между деревянной барачной двухэтажкой и заброшенным клубом, где собиралась по вечерам всякая урла. Вон, и сейчас уже начали тусоваться – сидели на крыльце, покуривали. Небольшая
Сопляки-то сопляки, а дымили, как паровозы! Женьке из ларька их хорошо видать было. Посидели, покурили… отправили самого мелкого в ларек – сигареты кончились.
– Детям не продаем! – девчонка сказала, как отрезала. Продаст, и что? А стуканет кто? На штраф нарываться кому охота-то? – Постарше кто пусть заглянет – не переломится.
Вздохнув, пацаненок тряхнул длинной челкой да побежал обратно. Сидевшие на крыльце парни дружно – и явно недобро – посмотрели на ларек. Что-то сказали – верно, выругались, – сплюнули… Потом один из тех, кто постарше, дал своему незадачливому сотоварищу смачного леща и ленивой походкой направился за сигаретами.
– Слышь, че малому-то не продала, а?
– Не положено!
– На «не положено» знаешь, что положено?
Хамил парниша! И лицо у него было какое-то неприятное, круглое, серое, с перебитым носом. На редкость омерзительное лицо. По крайней мере, так почему-то показалось Женьке.
– Ладно, дай пачку «Примы»…
– Пожалуйста! Эй, эй! А деньги?
Вот ведь дура-то – сглупила! Надо было, как хозяйка учила, сначала деньги взять, а уж потом товар протягивать. Нет, ну, а эти-то хороши, нахалюги!
Плюнув, юная продавщица решительно выскочила из ларька и, нагнав кругломордого у остановки, схватила за руку:
– Заплатить-то забыл!
На остановке дожидались автобуса человек десять, воззрившихся на нахала с явным неодобрением. Тот обернулся, с ухмылкой наскреб по карманам мелочи – протянул:
– Да подавись ты!
– Коз-зел… – Девушка выругалась уже в ларьке, не сдержалась. – Вот ведь бывают же гнусы!
Часы в мобильнике показывали полвосьмого вечера. Еще полчаса и – шабаш. Приедет хозяйка, часть товара заберет, кассу снимет. Женька улыбнулась – скорей бы! Опостылело уже тут сидеть. Хорошо б тетка Лена, как в прошлый раз, загодя приехала – можно было бы на последний автобус успеть, не пешком топать. Прийти домой, а там…
Сидевшие на крыльце малолетки все таращились на ларек, видать, обсуждали, какая продавщица – стерва.
– А вот так вам! – скосив глаза на парней, ухмыльнулась девушка. – И нечего тут выпендриваться!
Однако же по пути домой – окликнули. Те самые малолетки, с крыльца. Двое мосластые, и двое – мелочь. Эти, правда, встали поодаль, на стреме. Старшие подошли.
Кругломордый, тот, что покупал сигареты, хмыкнул и противно осклабился:
– Ты кого козлом обозвала, курва?
– Постой, Хныш! – неожиданно заступился второй. – Ты чего, вообще, к девчонке?
Женька обдала его презрительным взглядом. Узкое губастое лицо, молодежная стрижка. Наглый, уверенный в себе взгляд. И, кажется, знакомый…
Ну, конечно, девчонка его знала! Бегали когда-то по этому парку. Вместе. Только – в разных командах. Но на одних и тех же соревнованиях. Бегали… или… Или просто похож? Года три назад это было, если не больше… теперь уж и не узнать.
– Она же хорошая девочка, Хныш, – между тем продолжал губастый. – Она сейчас пойдет с нами и сделает все… что мы от нее захотим. А захотим мы немногое… А, Хныш?
Нет! Не спортсмен. Незнакомый… Значит, показалось просто.
– Да, да. – Кругломордый противно улыбнулся и схватил Женьку за руки, губастый же вытащил из кармана куртки складной нож. – Не вздумай кричать, телочка.
– И не собираюсь, – неожиданно улыбнулась Женька. – А ты ничего, симпатичный. Я б вначале с тобой пошла… а потом бы уж и с этим.
– О! – Парни обрадованно переглянулись. – Вот и договорились.
Смазливчик спрятал нож:
– Я же говорил – никакая девчонка мне еще не отказывала. Ну, пошли, красавица… Во-он на старую пилораму пошли.
– Там же холодно и грязно. – Женька тряхнула головой. – Давай лучше у тебя дома…
– Не, дома не выйдет.
– Ну, тогда тут, на скамеечке, в парке.
На парк губастый согласился. Только дружков тоже позвал. Ну, пусть…
– Вот и скамейка… садись… – парень усадил, скорее даже бросил девчонку на скамью, сам плюхнулся рядом и, помяв рукой Женькину грудь, оглянулся. – Постойте пока…
– Валик, – несмело спросил кто-то из подбежавших сопливцев. – А нам тоже можно будет… ну, после тебя и Хныша?
– Отвяньте! Ах ты ж, сука…
Женька ударила его больно и хлестко – локтем в промежность. Ударила и, вскочив на ноги, бросилась в парк… А вот теперь побегаем! Подите, догоните! Первый юношеский не только по туризму, но и по легкой атлетике. Правда, давно все это было – в школе еще. И жаль, листочки сейчас первые, майские… только пошли. Ничего, прорвемся!
Беглянка оббежала большую лужу, вляпалась в жирную грязь и, резко свернув влево, на старую аллею, заросшую чертополохом и папоротниками, остановилась, прислушалась. Топот погони и возмущенные выкрики слышались совсем рядом. Только вот аллейку им ни за что не найти! Ну, бегите, бегите…
– Здесь она! – подал голос кто-то из мелких. – Вон след.
Черт! Глазастый попался. Женька не стала дожидаться преследователей, побежала. Есть еще здесь укромный уголок, у реки, под старой ивою. Берег хоть и казался крутым, но спуститься можно было. И никто об этом не знал. Разве что ориентировщики-туристы.
И вот этот вот, губастый. Как его – Валик… Значит, не показалось. Он.
– Ну, выходи, выходи. – Гопник неприятно осклабился и, передав фонарик Хнышу, протянул руку, поманил, издеваясь. – Ути, ути…