Невеста из ниоткуда
Шрифт:
– Свистульки-то с заедками сыщутся, – покивала княжна. – Правда, если б вы хазарина видели…
– Одного-то видели. – Ребята несмело переглянулись.
– А чего ж сразу про него не сказали?!
– Думали, мало одного. Ты ж про мнози спрашивала… А что – и за одного хазарина вкусный пряник дашь? Ладой-богинею поклянися!
Женька охотно поклялася богинею, еще и добавив – «чтоб мне сдохнуть».
– Был хазарин, – торопливо поведал один из парнишек. – Он и посейчас есть – на Сувара-булгарина ладейке таится. Мы его там и видали.
– С чего вы взяли, что таится?
– А не выходит никуда. Сидит
– Точно – хазарин?
– Берегиней клянемся! И усами Водяника в придачу. Мы хазарина-то и раньше видали, не из простых он – из богатых, важных. Ата-ач звать. Боярин хазарский.
– Значит, говорите – сиднем сидит? А никто к нему из ваших не ходит?
– Как же не ходит, милостивица? Как раз третьего дня – поутру, рано-рано, еще туман был, а мы уже ловили – староста наш, Ходота, на барку Сувара-гостя захаживал, и слуга его, Малоста Корявая Ладонь. Так пряник-то дашь, госпожа? Можешь у булгар купити, у них есть.
– Нате вам вот! – Княжна поспешно достала из привешенного к поясу мешочка зеленую бусинку. – Сами, что хотите, купите.
– Ого! – обрадованно возопили мальчишки. – Куна целая!
– Да никакая не куна, Карась! Ты смотри, какая крупная – на ногату тянет! Давай-ко скорей к булгарам…
Поскольку совет старейшин вятичей объявил перемирие, дружинники юной княжны, кто на ладьях, а кто и пешим, небольшими группами, одна за другой, потянулись к Ходатову, где на лугу булгарские купцы устроили торг. Продавали стекло и посуду, восточные ткани и сладости, ожерелья и бусы и многое-многое другое. В числе всего прочего имелся и живой товар – рабы, точнее сказать, рабыни – смуглые, с вытянутыми, как у газелей, глазами.
Такими рабынями хвастался промеж своих местный староста Ходота, причем, по слухам, за восточных красавиц он не дал и медной ромейской монетки – пула. Кроме того, у его ближайшего помощника, Малосты по прозвищу Корявая Ладонь, на боку появился дорогой меч, явно варяжский; как дружно утверждали все Женькины воины – вещь очень качественная и недешевая.
Княжна, выслушав вечером все слухи-сплетни-новости, немедленно уточнила – можно ли таким мечом вырезать «кровавого орла»? И тут же получила ответ – только таким и можно. Впрочем, подобного типа мечей у вятичей хватало, а то, что клинок вот так вот – вдруг – появился, тоже имело простейшее объяснение – Малоста просто его купил у булгар, или, вернее будет сказать, – перекупил, таких мечей сами булгары не производили.
Однако один этот факт еще не делал Корявую Ладонь подозреваемым, как и старосту – подаренные булгарами девы. Мало ли, за что ему их подарили – причины и здесь могли быть самые простые, житейские.
И все же княжна решила взяться за эту парочку всерьез, да еще, если повезет, добраться до скрывающегося на купеческой барке хазарина – других-то подозреваемых все одно покуда не имелось вовсе. Летякиной не давал покоя вопрос – а не с таинственным ли хазарином встречался на барке староста Ходота и почему-то захаживал в гости очень и очень рано? Даже по здешним меркам, когда все вставали с петухами, – рано.
– А кто вообще может сделать «кровавого орла»? – пересилив брезгливость, все-таки спросила княжна у Эйнара, когда тот зашел к ней в шатер узнать, не будет ли каких-то особых распоряжений на завтра.
Хевдинг
– Любой – не сможет. Только воин, умелый и жестокий воин. Викинг, или, как у вас называют – варяг!
– А хазарин?
– Я же сказал, госпожа, – варяг. Ни хазарин, ни словенин, ни угр.
– Варя-аг, – тихо протянула Женька. – Хазарин у нас есть… теперь что – варягов ищем? Так, кроме вас, тут никаких варягов нет и никогда не было. А может, кто-то, кто был в плену у варягов… там научился, обрел свободу и… так может быть?
– Может, – Эйнар кивнул, погладив висевший на кожаной перевязи меч, с которым, как истинный викинг, не расставался даже в покоях княжны. – Я слыхал про такие случаи. Как-то много лет назад у нас, в Халогаланде, вырезали почти всех мужчин из рода Вестлингов, так они быстро оправились, приняв в свой род достойных пленников, рабов, и потом жестоко отомстили обидчикам. Еще добавлю – не один и не два таких случаев было.
– Понятно, – покусала губы Летякина. – Значит, кто-то там был… А потом что же, получается – сбежал из нового рода в старый? Но тогда он должен был рассказать. Искать, искать надо! Не тебе, Эйнар, искать – князю здешнему, Людоте.
– А может быть, и мы найдем? – Хевдинг вдруг лукаво прищурился и тряхнул шевелюрой, став похожим на какого-нибудь модного музыканта. – Уже нашли.
– Как нашли? – ахнула Женька.
Варяг повел плечом:
– Ну, не совсем еще… Но что-то подобное от кого-то из наших я уже слышал, и совсем-совсем недавно. Кто-то видел человека, здешнего, со следами пытки, что используют иногда у нас. Зажимают руку в тисках и сжимают… обычно сначала левую, до правой дело редко доходит – кому ж охота стать совсем убогим?
– Рука… – азартно прошептала девушка. – Левая рука… А я ведь тоже этого человека видала! В свите кого-то из местных князей или старейшин.
Возлежа на роскошной, расстеленной в кормовой каюте кошме, Ата-ач-мирза рассеянно перекатывал между пальцами небольшую изумрудно-зеленую бусинку и о чем-то думал, даже не ответив на красноречивое предложение только что вошедшего Сувара-купца. Маячивший за широкой спиною торговца слуга держал в руках увесистый кувшинчик. Почтеннейший Сувар, конечно, считал себя мусульманином… но вино пил, и даже много. Это всякие там арабы у себя в Аравии пусть не пьют, а булгары – мусульмане северные, им можно. Что уж говорить о госте – тот вообще иудейской веры, ему вино пить можно невозбранно… только – не всякое и не везде.
Ата-ач наконец соизволил оторваться от бусины:
– Что ж ты стоишь, любезнейший друг мой Сувар! Присаживайся.
– Я не осмеливаюсь, почтеннейший мирза. Кто я, и кто ты?
– Пустяки какие… Да полно тебе, Сувар! Садись, наливай вина, угощай – это ж я у тебя в гостях, а не наоборот. Кстати, значит, именно этой бусиной расплатились местные мальчишки?
– Именно так. – Купец уселся на кошму, скрестив ноги, и, обернувшись, махнул слуге. – Ведь ты же приказывал докладывать обо всем подозрительном. Мальчишки – босота здешняя, нищета… правда, бусину, они говорят, нашли. Очень может быть, наши же и обронили, мой приказчик уж так, на всякий случай, доложил. Просто больше ничего подозрительного, исключая разве что возросшую активность киевской княжны – но про нее ты и так знаешь.