Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
Шрифт:
— Ничего невозможного в этом нет, — проворчал мушкетер. — Со стороны герцога это был бы коварный ход. Ведь если нас начнут преследовать карабинеры, то нам остается лишь одно из двух — или бежать во Францию, или отдаться в руки солдат.
Марсель молчал в мрачном раздумье. На востоке занималась заря. Дорога, по которой они ехали, стала подниматься на пригорок. Когда приятели достигли вершины, утренние лучи солнца осветили расстилавшийся внизу утопающий в зелени город Павию. Мушкетер пристально всматривался в большую дорогу, змеившуюся по склонам холма.
— Посмотри-ка сюда, Марсель, — сказал
— Если этим солдатам удастся нас задержать, — проговорил Марсель, мрачно глядя на клубящуюся пыль, — то я снова окажусь в руках Бофора. И тогда я погиб навеки.
— В таком случае — в путь! — решительно воскликнул Виктор. — Пусть солдаты ищут нас, но мы не доставим герцогу удовольствия торжествовать над нами победу. Вон дорога, ведущая в обход Павии. Бодрее, Марсель! Наши добрые кони выручат нас и на этот раз.
Друзья пришпорили лошадей.
Марселя очень огорчала невозможность немедленно приступить к поискам на речке Тичинелло, но делать было нечего.
Оба всадника во весь опор помчались в сторону Милана.
XIX. КОРОЛЬ И ПРИВИДЕНИЕ БАСТИЛИИ
Король очень долго оставался под впечатлением встречи на версальском празднике с загадочной Черной маской. Необыкновенная серьезность и сосредоточенность Людовика, забросившего развлечения и увеселения, искавшего уединения и в глубоком раздумье прохаживавшегося по своему кабинету, невольно бросались в глаза. Король по вечерам перестал показываться даже в роскошном салоне маркизы де Помпадур, где собирался небольшой кружок избранных придворных.
В эти дни король несколько раз спрашивал герцога Бофора, но все розыски герцога в Париже не привели ни к чему. Королю доложили, что герцог уехал из города, но куда — неизвестно. Это обстоятельство еще увеличило тревогу его величества.
Герцог Ришелье, родственник знаменитого кардинала и обер–камергер при дворе Людовика, желая узнать, что так сильно печалит короля, обратился за содействием к Бине, камердинеру Людовика, пользовавшемуся большим доверием у короля.
Хитрый и умный камердинер, завивая парик короля, умел выпытывать у его величества такие сведения, говорить о которых не решился бы никто другой. Недаром же Бине искренне считал, что он имеет при дворе гораздо больше значения, чем все министры и камергеры вместе взятые.
Впрочем, на этот раз оказалось, что влияние Бине все-таки имеет известные пределы. Все попытки вызвать короля на откровенность остались безрезультатными. Людовик хранил упорное молчание о том, что занимало его все последние дни. Бине убедился лишь в том, что не маркиза де Помпадур была причиной замкнутости короля.
Однако Бине был слишком хитер, чтобы не понять, что тут замешана какая-то старая любовная история. Она произошла, вероятно, еще в то отдаленное время, когда Бине не имел чести служить при дворе короля.
Наконец король выразил желание побеседовать с глазу на глаз с маршалом Ришелье. Бине поспешил передать желание его
Не прошло и нескольких минут, как Ришелье уже входил в кабинет его величества. Король поднялся со своего кресла ему навстречу.
— Я очень рад видеть вас, маршал, — начал король. — Мне хотелось бы побеседовать с вами по очень интересующему меня вопросу…
— Я всегда готов к услугам вашего величества, — с глубоким поклоном ответил придворный.
— Это сугубо личное дело, и я надеюсь, что вы поможете мне… Но прежде всего я прошу вас никогда и никому не передавать нашего разговора.
— Я считаю своим священным долгом в точности исполнять желания вашего величества, — ответил Ришелье.
— Я должен возвратиться к очень отдаленному прошлому. Быть может, вы еще помните, маршал, что в моей ранней юности я, чтобы оправиться от болезни, вынужден был жить в окрестностях Парижа, во дворце Бофоров — Сорбоне… Там я познакомился с одной прелестной девушкой. Она была всего на год моложе меня. Ее имя ничего вам не скажет. Вы, конечно, уже догадываетесь, что я был с нею в довольно интимных отношениях. Говоря откровенно, это было самое лучшее время моей жизни. Оно мне дорого и памятно и поныне…
— Я живо помню это время, ваше величество, — ведь именно я отыскал вас тогда…
— Да, да! Совершенно верно, маршал, вы приехали ко мне с докладом о славных победах нашей доблестной армии. Но вы не видели той девушки, которая заставила меня забыть решительно все… Увы, мне не суждено было связать свою судьбу с этой дивной красавицей. Злая воля вскоре разлучила нас, и с тех пор я никогда больше не видел моей милой… Когда позже я справлялся о ней, мне говорили, что она умерла. И вот недавно я узнал, что меня нагло обманывали. Она была жива все это время и умерла буквально на днях. Увы, теперь уже поздно, и беде ничем не поможешь… Но я узнал, что ребенок, родившийся у нее вскоре после моего отъезда, еще жив. И об этом мне тоже не говорили, уверяя, что он не то пропал без вести, не то умер. Я содрогаюсь от ужаса, как подумаю, что жизнь его наверняка полна страданий и лишений…
— Вы думаете, ваше величество, что он не подозревает, кому обязан своим появлением на свет?
— Полагаю, он ничего об этом не знает. В противном случае он так или иначе дал бы знать о своем существовании. Теперь мое самое горячее желание состоит в том, чтобы отыскать его, протянуть ему руку помощи и тем самым хотя бы отчасти загладить свою вину перед ним и его матерью.
— Это поистине королевское великодушие, ваше величество, — сказал маршал Ришелье. — Я очень надеюсь, что еще не поздно осуществить на деле рыцарское желание вашего величества.
— Я думаю так же! Сейчас ему всего лишь двадцать четыре года, и вся жизнь у него впереди.
— Во что бы то ни стало мы постараемся отыскать его, ваше величество.
— Будем надеяться, маршал, что это нам удастся. Хотя задача нелегкая — утверждают, что он пропал без вести…
— Но главное в том, что он жив. Следовательно, есть возможность…
— Я именно с этой целью и обратился к вам — отыскать его след…
— Вашим доверием ко мне вы, ваше величество, оказываете мне величайшую милость, и я постараюсь быть достойным ее.