Невеста Короля-Феникса
Шрифт:
В апатичном полусне Аля видела на следующий день, как Зиньям убирает ее прическу и оправляет складки длинного светло-салатового сари с узорной вышивкой в форме фениксов.
– Ах, госпожа, как вы хороши! – неизменно заискивала служанка.
– Моль бледная, – отрешенно обозвала свое отражение Аля. Она и впрямь выглядела нездорово, осунувшуюся, с синяками под глазами, которые не скрывала даже косметика. Ее бы оживил ярко-красный или оранжевый наряд, но кто-то из распорядительниц гарема решил, что в этот раз не полагается.
Когда всех девушек построили в убранном цветочными гирляндами тронном
«И что же сейчас будет? А хотя понятно: сборная солянка, – подумала Аля. – Совершенно не ясно, как это надо оценивать. Хотя объективностью здесь никогда и не пахло. Впрочем, в каких конкурсах бывает иначе?»
– Ваше Величество! Для вас я сочинила песню. Стихи и мелодия мои, – вышла вперед первая в колонне девушек. Номера выступлений перетасовывали. На этот раз Але предстояло третьей показать результат своих бисерных стараний.
– Начинайте, пожалуйста, – мягко кивнул Король, восседавший на троне в светло-оранжевом одеянии.
Впервые с начала отбора он говорил сам, а не устами громкого церемониймейстера. Голос его звучал мягко и по-прежнему неуловимо знакомо, но проклятая маска ничего не позволяла увидеть. Разве что сквозь прорези в ней удалось рассмотреть, что у Короля рыжие волосы. Но какие еще могли быть у главного феникса? Такими же щеголяла половина двора, пожалуй, нося этот цвет как личное украшение и метку принадлежности к древней крови, благословленной Духом-Фениксом.
Между тем юная участница взяла некое подобие ситара, струнного инструмента с круглым основанием и длинным грифом, пощупала колки и начала петь.
– О, мой Король, крыльев взмах твоих воль… – принялась нести она какую-то несуразицу. Стихи явно ей никогда не давались, раз она рифмовала несуществующие слова. Голос у нее тоже едва ли звучал приятно. Визгливо и нестройно, она с трудом попадала в ноты. Если она и считала сочинение песен своей сильной стороной, то явно с чьего-то ложного одобрения. Возможно, молчаливая игра на ситаре звучала бы лучше. Так или иначе, после первых трех куплетов Король, утомленно подпиравший голову рукой, махнул длинными пальцами, призывая умолкнуть:
– Достаточно.
– Но я еще не закончила, – в творческом запале воскликнула девушка, едва не выронив ситар.
– Спасибо. Достаточно, – повторил Король.
– Достаточно, – тут же шикнула на пристыженную дебютантку Павена, словно выросшая из-под земли за ее спиной. Довольно резко она схватила ее за локоть и отвела обратно в колонну кандидаток, некоторых из которых прикрывали рты ладошками, чтобы не засмеяться.
Аля не видела ничего забавного в чужом заблуждении относительно собственных талантов. Вероятно, добрые богатые родители держали любимую дочку в светлом неведении, хваля все ее скромные достижения и потакая малейшим прихотям.
Следующей выступала натянутая тетивой Исиф. Она вышла вперед в тускло-лиловом сари, прямая, изъеденная тревогой, с подрагивающими пальцами. Но ей удалось перебороть свой неизменный страх, свою боязнь за победу. За ее спиной незримо присутствовали все ее несчастные родственники, верившие, будто их фамилию очистит от тлетворной магии гарпий только брак единственной наследницы с самим Королем. И за их страхи расплачивалась непомерной ответственностью перепуганная девчонка.
Исиф встала посреди зала, воздев руки к высокому потолку и растопырив пальцы. На несколько секунд она замерла точеной статуей, но потом резко дернулась, выгибаясь всем телом в движении-волне. Сперва подумалось, что она намерена показать еще один танец, вопреки правилам испытания, но затем из кончиков ее пальцев посыпались яркие искры, а следом за ними полетели хлопья пепла.
Магия фениксов и гарпий сплеталась воедино, образуя неповторимый баланс тьмы и света, свиваясь в красивейшие узоры, напоминавшие вычурные силуэты в театре теней, где игра сумрака и света рассказывает дивные сюжеты, превращая простую бумагу в череду чудесных образов. Бабочки порхали в зале, то увеличиваясь в размерах, сливаясь в одну большую, то разлетаясь крошечной стаей маленький мотыльков. Сама же Исиф кружилась на месте, управляя своими призрачными творениями. Она упоенно закрывала глаза и запрокидывала голову, похоже, впервые за долгое время ощущая себя свободной. Она показывала обе стороны магии, не сдерживаясь и не вспоминая о мнимом родовом проклятье. Но когда закончилась включенная в начале номера тихая мелодия, бабочки растворились, иссякнув родником в пустыне.
– Весьма красивое представление, – наградил ее аплодисментами Король. Исиф пораженно застыла на месте, сцепив руки и низко опустив голову, но посмела поднять глаза и виновато произнесла:
– К сожалению, Ваше Величество, оно возможно из-за сочетания магии фениксов со скверной гарпий.
– Ой, опять она о скверне, – тихо фыркнула Эрин, демонстративно закатывая глаза. Логично, что ей не доставляло удовольствия каждый раз слышать, как ужасна и тлетворна магия родного народа, тем более, Исиф тоже имела к нему отношение. К счастью, Король быстро утешил обеих довольно мудрым высказыванием:
– Никакая магия не может считаться злом, если не служит во зло. Без нее мы не увидели бы этого чудесного зрелища. Возможно, не стоит так жаждать избавиться от своей особенности, благородная Исиф Искратень.
– Вы очень добры, Ваше Величество, – едва не плача от столь щедрой похвалы и напутствия, отозвалась Исиф, склоняя в глубочайшем реверансе. Начиная вновь дрожать, она безмолвно заняла свое место в колонне, как вставленная в орнамент покорная деталь пазла.
– Алевтина с Земли, – объявили следующим номером.
– Алевтина Викторовна, Ваше Величество, – беззлобно, но холодно поправила Аля, устав, что в этом мире ее не желают представлять по имени горячо любимого отца. Павена где-то за спиной пораженно охнула, видимо, не ожидая от «хорошей девочки» столь неподобающей наглости.
– Что вы покажете, Алевтина Викторовна? – учтиво и несколько удивленно ответил Король.
– Ваше Величество, свои таланты я показала на прошлых испытаниях, – честно отвечала Аля. – Поэтому прошу принять лишь мой скромный дар. Больше ничем особенным я не выделяюсь. Ни в чем не хороша настолько, чтобы показывать это.