Невеста Коупленда
Шрифт:
– Что ты здесь делаешь? – спросил ее мужчина.
Переведя дух, Ноэль вознесла безмолвную молитву, благодаря провидение за темноту, в которой сложно было заметить, что она так легко одета.
– Я…я услышала грохот. Это ветер…он разбил вазу. Кто-то оставил открытым окно, и…и засекал дождь. А я..я пыталась как-то собрать воду.
Когда он ничего не сказал в ответ, молодая женщина взволнованно продолжила:
– Я не думала, что вы так рано вернетесь. Сейчас всего лишь полночь, и я полагала, что карточная игра займет намного больше времени.
– Как ты узнала, что я играл
Ноэль нервно рассмеялась:
– А разве не так вы, джентльмены, обычно коротаете вечера?
– Не всегда, – сказал он, медленно двигаясь по комнате.
Когда вспышка молнии за окном осветила на мгновение его невероятно привлекательное лицо, Ноэль почувствовала странное волнение. Она ожидала увидеть насмешливую улыбку, но лицо Куина лишь утратило привычную сдержанность, смягчив резкость черт.
– Прошу прощения. Я должна вернуться в свою комнату, – обходя его, Ноэль случайно задела полой пеньюара руку Куина.
– Ты промокла?!
– Это все дождь – я вымокла, пока закрывала окно.
– Подожди, ты дрожишь, давай я дам тебе полотенце.
– Не надо! – воскликнула Ноэль. И добавила уже спокойнее, – со мной и так все будет в порядке. Правда.
Не обращая на нее внимания, Куин сдернул с умывальника маленькое полотенце и протянул ей. Ноэль попробовала им что-нибудь вытереть. И тут, совершенно неожиданно, Куин зажег лампу, ярко осветившую всю комнату.
Молодая женщина стояла прямо перед ним, зажав в руке бесполезное полотенце, по размерам едва ли превышающее мужской носовой платок. Прилипшая к телу тонкая ткань пеньюара открывала больше, чем прятала: мокрый газ обрисовывал контуры полной груди, спускаясь к стройным бедрам и еще ниже, туда, где просвечивающий сладкий, темный треугольник был открыт изучающему взгляду Куина.
– Боже мой, как ты прекрасна! – хрипло сказал он.
И словно невидимый ток пробежал от этих слов, согревая тело молодой женщины непривычным теплом. Равно как и его неподвижный взгляд.
Куин шагнул, придвигаясь еще ближе. Глаза его загорелись, рука обхватила шею молодой женщины. Нежно пропуская шелк ее волос сквозь пальцы, он постепенно наклонял ее голову. Дыхание его было сладким и горячим, когда губы овладели ее ртом. Твердые и ищущие, зажигающие внутреннее пламя. И требовательные, когда она наконец-таки ответила ему.
Другая рука мужчины ласкала ее поясницу, решительно и согревающе, спускаясь все ниже и ниже, пока наконец не легла на мягкие завитки. Ноэль застонала и встрепенулась, отворачивая голову от опасности неослабевающего поцелуя, от жара объятий. Но Куин не отпускал ее, настойчиво лаская губами чувствительное местечко за ухом, проводя дорожку поцелуев по нежной шейке, зажигая крошечные огоньки везде, где бы ни касался.
«О Господи! Что со мной происходит?» – запаниковав, Ноэль уперлась кулачками в его грудь, и, собрав все свои силы, оттолкнула его. Куин опустил руки, и она вылетела из комнаты, словно за ней по пятам гнались все демоны ада.
Когда следующим утром Ноэль подошла к экипажу Констанс, лицо ее выглядело усталым и напряженным. Складной верх золотистого ландо с неяркой обивкой цвета нефрита был откинут, чтобы дамы смогли насладиться
– Ноэль, тебе в самом деле следует больше спать. Посмотри, у тебя уже темные круги под глазами.
– Я читала и не смотрела на время, – солгала молодая женщина, садясь напротив Констанс.
– Ох, боюсь, ты становишься самым настоящим «синим чулком», – укорила ее Констанс, когда ландо тронулось. – Я тебе говорила, что пригласила Анжелу Уэлби с дочерью Кэтрин проехаться с нами сегодня?
– О, нет, Констанс, только не это! Кэтрин Уэлби – ужасная ветреница и пустышка.
– Согласна, она такая. Но ее мать – очаровательная женщина, с которой мы видимся слишком уж редко.
Через полчаса, когда их экипаж въехал в Гайд–парк, Ноэль была вынуждена согласиться с этой оценкой Анжелы Уэлби. Последняя оказалась женщиной разумной и остроумной, к тому же ей не всегда удавалось скрыть неудовольствие ветреностью дочери.
Устроившись и расправив юбки, Кэтрин забросала Ноэль вопросами о Куине: какие приемы на следующей неделе он точно посетит? А дуэль на самом деле была? А баронесса фон Фюрст действительно угрожала покончить жизнь самоубийством, если он ее бросит вновь? Ноэль решительно уклонялась от каждого вопроса, и вскоре Кэтрин угрюмо замолчала, дав собеседнице возможность наконец-то присоединиться к намного более интересной беседе Констанс и Анжелы Уэлби.
Пятна солнечного света сверкали в листве деревьев, окрашенной по случаю октября в оранжевые и золотистые тона. Ландо двигалось по периметру парка, пассажирки кивали знакомым и непринужденно болтали. Хотя под маской естественности Ноэль и чувствовала ужасное напряжение.
– Дориан, посмотрите, разве это не ваш кузен скачет в нашем направлении?
Волнение, прозвучавшее в визгливом возгласе Кэтрин, нарушило установившуюся тишину и спокойствие. Сердце Ноэль екнуло: «Нет, только не это, – подумала она в отчаянии, – я еще не готова встретиться с ним лицом к лицу. Пожалуйста, пусть это будет кто-нибудь другой».
Без особой охоты наблюдала она за тем, как к ним приближается мужчина на великолепном, черном как смоль жеребце. Никакого сомнения, это был Куин. Никто другой, на памяти Ноэль, не одевался так для верховой езды: вместо правильного, положенного каждому английскому джентельмену, костюма для верховой езды на нем были белая рубашка, с рукавами, закатанными до локтей и расстегнутая у горла, темно–коричневые брюки; мягкая кожа сапог обтягивала икры. Без пальто и с непокрытой головой, сидя в очень большом седле, он был возмутителен, абсолютно неуместен и невероятно привлекателен.
– Мистер Коупленд! – рука Кэтрин взлетела в воздух. – Мистер Коупленд!
– Кэтрин, не стоит так кричать, – сказала ей мать.
Но замечание это явно запоздало: кучер остановил экипаж, когда сдержавший могучего жеребца Куин кивком поприветствовал Констанс, леди и мисс Уэлби.
– Доброе утро, леди, – затем его глаза остановились на Ноэль, и выражение лица стало непроницаемым. Неужели он ждал от нее какого-то знака, как подтверждения тому, что произошло между ними? Или просто выбросил случившееся из головы как нечто неважное?