Невеста Крылатого Змея
Шрифт:
Леда поднялась, отряхнула с одежды комочки земли и мятые травинки, с удивлением огляделась. Ни равнины с курганами, ни сосен величавых — девушка стояла на широкой поляне посреди березняка. А еще елочки молоденькие в сторонке красовались и пара трепетных осинок.
— «Странно, неужели меня куда-то перенесли. И бросили опять одну. Да, что за люди за такие, какие-то глупые эксперименты проводят — как девчонка городская собирается выживать в лесу и ориентироваться на местности. Камеры, наверно, по кустам понатыканы. Ждут от меня истерику и вопли. Не дождутся!»
Леда решительно зашагала в сторону просвета между деревьями, полностью уверенная, что ее «снимает» невидимая среди листвы сверхсовременная аппаратура. Вскоре девушка наткнулась на неглубокий ложок и заросли дикой малины. Немного подкрепилась кисловатыми мелкими ягодами и крепко задумалась. Ни тропинки, ни следов присутствия человека. Старые березы с корявыми, наклонившимися к земле стволами, цветочное разнотравье, звонкие птичьи голоса в широких кронах, вон бурундучок промелькнул меж веток, взобрался на недосягаемую высоту, смотрит на Леду с любопытством. Запахи-то какие, свежие, теплые… Воздух чистейший, словно настоянный на меду и землянике. Но, девушка всерьез загрустила. Чего же от нее ожидают, когда выведут к домикам? Начала рассуждать вслух по старой привычке:
— Только без паники. Бросить меня здесь одну не имеют права, все равно к людям выйти должна. Буду относиться к этой нелепой ситуации, как будто, это игра. Этакий сказочный квест по русскому лесу. Знать бы еще правила… Нет, чего от меня все — таки хотят, чего добиваются? Не буду я пугаться и визжать на всю округу. И вчера не надо было мне лезть на гору, а посмеялась бы вместе со «скелетом», глядишь, шапку бы с маской снял. Некрасиво получилось, так я же не знала, что это шутки… А если нет? Ой, даже представить страшно!
Девушка посидела еще немного на теплом плече овражка и двинулась дальше. Мысли вразбег, на глаза уже слезы наворачивались, хотелось пить, да и покушать бы чего-то более существенного, чем бусинки костяники, щедро разбросанные вокруг. И когда девушка заметила вдалеке округлую серую крышу, радости ее не было предела.
— Ну, братцы, вы и горазды народ пугать! Так Башкирцеву и сознаюсь, мол вчера ночью чуть сердце из груди не выскочило при виде этого персонажа… с хромой лошадкой. Ничего не скажешь, колоритного «призрака» подобрали! Только где же теперь мой «дракончик»? Обязаны вернуть!
Леда чуть ли не бегом пустилась на поляну к небольшому строению с ослепительно белыми стенами.
— Чудной домишко! Не поймешь, правда, деревянный он или каменный, стены будто побелены известкой, окошечки махонькие под самым потолком. Если двери заперты и не попадешь внутрь.
Но, к счастью, девушка легко отворила низковатую дверь, и согнувшись, проникла внутрь.
— Здравствуйте, люди добрые! A-у! Есть тут кт-о-о?
Теперь Леда с интересом разглядывала скромное убранство помещения. Всего одна большая комната, печь русская весь угол занимает, ухваты и чугуны рядышком, огромный горшок на шестке стоит, вдоль стен лавки приспособлены, широченный деревянный стол. А в «красном углу» под вышитым полотенцем висит веревка да нож-тесак.
— Интере-есное дизайнерское решение… Хотя, здесь бы лампадка смотрелась лучше, если уж им иконы совсем не нравятся. Пусть даже в языческом стиле хотели сделать жилище, но, тогда бы статуэтку идола какого-то сообразили, нож-то зачем, да еще такой огромный… Бр-р!
Уже с некоторой опаской Леда еще раз внимательно осмотрела странную избу.
— «Точно, комната страха для впечатлительных интуристов, лучше и не сказать!»
Еще бы, между окошечками на стенах были развешены черепа оленей с ветвистыми рогами и чучело — голова кабанья с оскаленной разъяренной мордой.
— Да уж! Здесь гостей явно не ждут и питательным завтраком меня не накормят… печально…
И тут Леда вздрогнула и едва не бросилась к дверям от звука мягкого мужского баритона:
— Накормил бы я тебя красавица, с радостью превеликой, да не все здесь в моей власти. А вот попробуй-ка, назови меня по имени, да изложи свою просьбу, авось повезет…
— В-вы сами-то где? Что-то я вас не вижу.
Леда прижала руки к груди и со страхом озиралась вокруг, не в силах понять, откуда доносится этот голос. А неведомый человек только весело рассмеялся:
— Уж сколько лет я живу, а все одно людское удивление забавно! Здесь я, девица, рядышком с тобой, да меня не увидишь, и не старайся.
— Это игра? Вы от Владимира Иваныча?
— Не знаю, о ком ты баешь. А играть люблю сызмальства, только раз боком мне игрища вышли, за то и наказан крепко.
— А вас как зовут?
Снова веселый смешок теперь уже гораздо ближе, чуть не в ухо, Леда отшатнулась в испуге и возмущенно пробормотала:
— Шуточки свои бросьте! Тут, наверно, и нет никого, а ваш разговор записан для гостей. Чтобы испугать и удивить. Что ж, я под сильным впечатлением, примите мои искренние аплодисменты, но я тут, кажется, одна. Или вы где-то тут прячетесь с микрофоном, тогда можно выходить, уже конец игре. Я, признаться, устала немного и кушать хочу, а еще бы помыться не мешало после ночной физзарядки. Не подскажете, как бы мне выбраться из леса и вернуться домой? Кажется, я эти выходные на всю жизнь запомню!
— Прости, красавица, но пока меня по имени не назовешь, ничем тебе помочь не смогу. Хотя, жаль мне тебя, жаль до слез, а что ж сделать… И всплакнуть-то толком не получится за твою загубленную душу.
— Как это, загубленную?! Вы это о чем?
— Да о том, что напрасно ты сюда заглянула, красавица, доля тебя ждет, ой, как не завидная. Хозяин скоро вернется, а тут ты… заместо подарка — цветочек луговой, ягодка спелая.
Леда кинулась к двери, со злостью начала дергать кольцо, пытаясь выбраться наружу.
— Это уже все границы переходит! Я требую, чтобы меня выпустили. Слышите! Немедленно откройте дверь, я Башкирцеву пожалуюсь, а если он в этом деле замешан, жалобу напишу… в Департамент по культуре или куда-нибудь еще. Я в полицию буду обращаться! Вы издеваетесь над людьми, я на это согласия не давала. Я не позволю вам на мне ставить подобные эксперименты. Кто бы вы ни были, слышите меня!
Размазывая по лицу слезы, Леда всем телом яростно билась в двери, но они не поддавались, а рядом кто-то тяжко вздыхал, выражая неподдельное сочувствие.