Невеста Крылатого Змея
Шрифт:
— Сколько лет я живу, а все вас людишек слабеньких жалко!
— Так, помогите же мне! — разрыдалась Леда, опустившись на лавку — нервы, кажется, начали сдавать.
— Имя мое скажи, — вкрадчиво прозвучало над ухом. — Да то затея пустая, никто не угадывал прежде…
— Так, имя, имя… надо сказать ваше имя…
Леда попыталась унять дрожь в ногах, попробовала собраться с мыслями. В который раз обежала взглядом белые стены:
— Раз хозяина ждете, стало быть, сами вы тут — слуга?
— Да, что-то вроде того.
— И вы у нас — невидимка? Верно?
— Не углядеть, не потрогать…
— Ха! Есть такой знакомый персонаж в одной сказке!
Леда даже приободрилась немного, что же, если это испытание, она попробует с ним справиться.
— Ну, тогда, может быть… Сват Наум. Ага, точно! Сват Наум, накорми-ка меня!
Леда ожидала чего угодно: того, что откроется стена в тайную комнату или вылезет из подполья специальный сотрудник «Былины», пусть даже в костюме лешего или домового. Вообщем, кто-то сейчас к ней выйдет и радостно объявит, что она — молодец, сказки знает и награждается призом за смекалку и храбрость. И Леда даже простит начальнику свои страхи, жаловаться не будет, только бы поскорее увезли ее домой.
Но все получилось совершенно иначе. На столе сама собой растелилась скатерть и на ней прямо из воздуха стали появляться блюда и чаши с дымящимся варевом, пластами мяса да рыбы. Леда словно к лавке прилипла, сидела с разинутым ртом и никак не могла понять, с ума она сошла или это какая-то иллюзия перед глазами, а может, даже гипноз.
— Уф! Вот же радость-то за весь мой последний век… Чего сидишь, да глазами хлопаешь, беги-ка к столу, красавица, потчевать тебя буду, от всей души, что во мне осталась!
Леда и сама не поняла, как оказалась на противоположной лавке прямо у стола, словно бы ветром перенесло ее ближе к яствам богатым. А чего тут только не было: и вареного-то и печеного, калачи да булки, медок ароматнейший, масла целый круг, сальцо розовое, полупрозрачными ломтиками порезано, творожок во взбитой сметанке тонет, рыбка малосольная соком истекает, ушица янтарной пленочкой подернулась, из жирной семушки небось сварена…
А блинки пухлые, ноздреватые, сейчас лишь со сковороды — сами в рот просятся, только нагребай красную икру в ложку с горкой, трубочкой блин сворачивай, да сверху маслицем топленым поливай, все рядышком, все под рукой. А запотевшие кувшины с напитками так и манят жажду утолить. Эх, пир горой, да и только!
Сама своим глазам не веря, Леда потянулась за пирожками, что горой были навалены на ближайшее блюдо.
— Ммм… с груздями! Прелесть какая, сто лет не ела таких! Спасибо огромное! А вы сами? Может, покушаете со мной? Мне одной как-то неловко, может, уже покажетесь, расскажете, как это у вас все получилось? Это какой-то фокус, да? Ммм, очень вкусно, даже если это гипноз, все равно, спасибо!
Мужской голос снова по-доброму рассмеялся, но теперь в нем послышались несколько смущенные нотки:
— Давненько никто меня за стол с собой не сажал, за приглашение — спасибо, только я сыт уже, почитай, как триста лет. Да, ты обо мне не заботься, кушай, милая, скоро хозяин вернется, надо бы тебя спрятать.
— Такой грозный хозяин у вас? — Леда налила из кувшинчика жидкости рубинового цвета, оказалось, на вкус — морс клюквенный или брусничный, замечательно освежает, кстати.
— Лучше тебе с ним не видеться… А вот и он, легок на помине Бородатый… Полезай-ка, девка, на печь, да овчиной получше укройся. И не вздумай голос подать, что бы сама тут не услыхала.
Повинуясь приказу, Леда выпрыгнула из-за стола и по высокой скамеечке шустро взобралась на печь. Там сразу же пахнуло на нее спертым духом свалявшейся шерсти и сухой кожи, богато были навалены выделанные шкуры животных. Аж в носу свербило от звериного запаха. Преодолевая некоторое отвращение, Леда забилась в самый дальний угол, и как заслон, выставила перед собой растянутое на деревянной раме чучелко зайца.
— «Браконьер, как пить дать, браконьер тут обитает! Злой, наверно, как черт, проверок из города боится, вот и гостей не любит».
Заслышав скрип открывающейся двери, Леда затаила дыхание, только сердце вдруг застучало, как бешеное, да всякая ерунда в голову полезла.
— «А если они маньяки какие-то… и не только зверюшками промышляют…»
Девушка сжалась в комочек, со страхом прислушиваясь к тому, что творилось в избе:
— Э-эй, Сват Наум, собери на стол, да попроворней!
Тон недовольный и голос скрипучий, словно бы стариковский, надтреснутый. Зашелестела по столу тяжелая льняная скатерть, забрякали чашки-ложки, а потом раздалось отвратительное чавканье и ворчание, словно старый хряк добрался до кормушки.
— Р-р…хах, мало… мало, еще давай… скорее тащи… жутко голоден я!
А вот Слуга, что прежде так ласково беседовал с Ледой сейчас почему-то молчал, но судя по довольному сопению за столом, Сват Наум беспрекословно выполнял все пожелания неведомого Хозяина.
А тот вдруг начал громогласно фыркать и чихать на всю избу, раздался грохот бьющейся об пол посуды:
— Человечком воняет! Неужто, кто ко мне заходил, а? Чего притих, Сватушка? Кого прячешь?
— Сам-то где только не бывал, чем только не пропах! А человеку в наших краях делать нечего, причудилось тебе, видно. Никого здесь нет.
— Добро! Наелся, убери… устал я, спать буду…
Леда дрожала в своем углу на печке ни жива не мертва, отчего-то вдруг пришло ясное осознание, что это все никакой не розыгрыш, а на ее глазах происходят очень странные и пока необъяснимые события. Ко всему теперь надо быть готовой, даже к тому, что она попала в какую-то параллельную реальность. И Башкирцев здесь не поможет, потому как он сейчас далеко и знать о ней ничегошеньки даже не знает. Пропала Леда, с глаз долой из памяти вон, мало ли, что девке на ум пришло, может, струхнула чего, да и в город ночью сбежала.