Невеста на откуп
Шрифт:
– Я заказывал продукты, значит, должны быть травы какие-нибудь, – бормотал хранитель, по очереди открывая двери навесных шкафчиков. – А, вот, нашел! Сейчас сделаю тебе горячего чаю.
Заметив, что я стараюсь незаметно убрать со щек потекшую косметику и не испачкать при этом платье, Ллойд сунул мне в руки платок, а сам занялся приготовлением еды. В одном из шкафов он обнаружил сумку и с упоением в ней копался. Я же старалась привести себя в порядок. И без зеркала было понятно, что выгляжу ужасно. Еще волосы торчат в разные стороны.
В
По-хорошему, сейчас надо искупаться, тщательно вымыть и расчесать волосы, но вряд ли в холодном и нежилом доме есть горячая вода. Но я забыла, что Ллойд – сильный маг, и разжигать огонь, чтобы приготовить чай, ему не нужно. Буквально через пару минут он поднес мне кружку, над которой вился парок.
Горячее питьё пришлось кстати: только взяв в руки чашку, я почувствовала, насколько замерзла. Медленно потягивая чай маленькими глотками, я смотрела на Ллойда. Засучив рукава, он растопил печь, запустил отопление, достал и разложил продукты из сумки. Плохая из меня выходит жена, раз мои обязанности исполняет супруг.
– Ллойд, давай, помогу. – Я начала вставать из кресла, но хранитель сразу оказался рядом.
– Сидеть! – Приказал он, – ты еще не согрелась.
Я снова устроилась в кресле, а Ллойд куда-то умчался. Вернулся он с большим, пушистым пледом. Не успела опомниться, как он завернул меня в него и усадил себе на колени. Свободными остались только руки, а ниже я выглядела, как гусеница, потому что была плотно укутана в одеяло. Похоже, Ллойд применил какую-то магию, чтобы так сноровисто спеленать меня.
– Юбка у платья окончательно помнется… – констатировала я.
– Если бы я начал снимать с тебя платье, то обязательно увлекся: снял бы и все остальное заодно, – признался Ллойд, провокационно наклонившись к самому уху. Его прерывистое дыхание щекотало чувствительную кожу. – С того момента, как увидел тебя в храме, мечтаю только об одном: избавить тебя от платья.
От слов хранителя по телу разлилась сладкая истома, но как реагировать на такое признание, я не знала, поэтому постаралась перевести тему:
– Ты извини меня, пожалуйста, за эту истерику. На самом деле…
– Стана, хорошая моя, за что ты извиняешься? – Ллойд заглянул мне в лицо.
– Не хочу, чтобы ты считал меня истеричкой…
– Никогда не считал и не буду считать тебя истеричкой. Это не так. Разве ты истерила, когда узнала, что собственный отец хочет тебя убить? Нет. Ты действовала. А слёзы… – Хранитель крепче прижал меня к себе. – Все когда-нибудь плачут – это нормально. Нет в этом ничего постыдного. Хотя обычно такое встречается, когда долго держишь горе в себе. Так лучше не делать. Это, как нарыв, который нужно вскрыть, пока не начались проблемы.
– Какие проблемы? – тихо спросила я.
– В какой-то момент горе, что сидит внутри, может превратиться в ненависть, навязчивое желание или манию. Хорошо, что все вышло просто слезами. Иногда не надо сдерживаться, лучше плакать. Природа не просто так создала нас такими. Наши эмоции – это пар, который надо спускать, когда он накапливается. Иначе пар может вырваться неожиданно в любую минуту. Ты знаешь, что случается, если запаять котёл плотной крышкой и поставить на огонь?
– Он взорвется.
– Да, он взорвется и разнесёт все, что находится рядом. Так и с нашей душой. Если не позволять боли, ненависти, страху, засевшему в сердце, вырваться наружу, то однажды наши чувства взорвут нас, как тот котел.
Наверное, я никогда не пойму Ллойда. Думала, он станет осуждать меня за эту истерику или сделает вид, что ничего не случилось, но подобного разговора не ожидала. А на самом деле, все верно. Я закрыла свою боль, а теперь она вдруг совсем неожиданно прорвалась.
– А ты тоже плачешь, когда тебе больно? – Воображение пасовало, пытаясь создать образ плачущего хранителя.
– Нет. Все по-разному снимают боль. В детстве, конечно, плакал, а сейчас… – Ллойд замялся, подбирая слова, – я полностью опустошаю себя. То есть выкладываюсь магически и физически. Гоняю себя до изнеможения. Физическая усталость удивительным образом прочищает мысли. Потом разговариваю с друзьями, братьями, отцом или мачехой. Диана умеет слышать и может подобрать слова утешения. Я рад, что отец женился именно на ней.
– А твоя мать? Вы с ней ладите?
С самого начала мне хотелось узнать больше о матери Ллойда и их отношениях, но спросить об этом просто так я не решалась.
– Конечно! Моя мать – хорошая женщина, но слишком прямолинейная. Ей сложно искать компромиссы, а жене главы клана без этого нельзя. Арнелла увлечена исследованиями и экспериментами, а политика и дипломатия совсем не её конек.
– Исследованиями? Она – ученый? – пораженно спросила я. Ллойд кивнул. – Ничего себе! А чем твоя мама занимается?
– Растениями. Изучает возможность получения большего урожая: собирает пробы грунта, тестирует удобрения, еще там что-то.
– Интересно было бы посмотреть, – задумчиво сказала я.
– Я тебя с ней познакомлю, – пообещал Ллойд, а потом спросил: – расскажешь о своей матери? Какая она была?
– Очень красивая, особенно когда улыбалась…
Почему-то сейчас вспоминалось только что-то забавное и доброе. Иногда в груди все сжималось от того, что её нет со мной рядом, но это не приносило той боли, что раньше. Ллойд прав, стало легче.
Он в ответ рассказывал о своих родственниках: о бабушке Лу, которая владела совсем небольшим даром земли, но зато была отличным ювелиром, о своем дяде – отце Сэлиса и Жеаны, о дедушке.