Невеста палача
Шрифт:
Утратив последние капли терпения, она завыла, словно раненое животное, слёзы неудержимыми потоками хлынули из глаз. В это же мгновение из горла мужика вырвался блаженный стон, тело его затряслось, выгнулось и обмякло. Он, глубоко вздохнув, скатился с невесты, лёг рядом на спину. Дарина, сломленная, обессилевшая лежала неподвижно. Желание сорваться с места, убежать, если не из дома, то хотя бы из комнаты Гордея, клокотало в груди, но потрясение парализовало движения, сковав юное тело так, что с трудом удавалось даже моргать.
Немного полежав, Гордей поднялся на ноги, и взглянул на содеянное. Дарина так и лежала на его постели неподвижно, словно утратившее все жизненные силы тело. Её задранные юбки и внутренняя часть бёдер испачканы девственной кровью, чуть повыше коленей на коже красуются тёмно-фиолетовый синяки с алой
Стук закрывающейся входной двери вывел Дарину из оцепенения и, понемногу приходя в себя, девушка медленно приподнялась, села. Долго оставаться в таком положении не позволила неприятная саднящая боль, пульсирующая в лоне, поэтому она встала и прошлась по комнате. Столь же медленно добрела до своего лежака, прилегла, и провалилась в крепкий спасительный сон.
Проснулась невеста палача далеко за полночь, в доме царили мрак и тишина, Гордей всё ещё не вернулся, измятая перина на дубовой кровати пустовала. Неприятные ощущения, обгоняя мерзкие воспоминания, стали подниматься откуда-то из глубины души, перерастая в отвращение к безжалостному насильнику, и, к самой себе. Снова беззвучно заплакав, девушка поднялась с лежанки. Беспорядочные мысли завертелись в притупленном от случившегося сознании. Ужасающая сцена растления стояла перед глазами. А ведь Гордей был трезв! Если, конечно, это можно так назвать. В его глазах искрилось безумие, столь часто узнаваемое у Угрима, когда тот в стельку пьяный заваливался домой. Но от Гордея запаха браги не исходило. Хотя это уже не имело абсолютно никакого значения, ничто не имело значения кроме боли и горечи, которые могла успокоить только забвение. Она и так слишком долго боролась за бесмыссленное существование, слишком много терпела, начиная от смерти матери, брани и издевательств отца. Достаточно! Больше нет смысла тащить слишком тяжёлый, неподъёмный крест, нет смысла испытывать страдания! Её некому спасти, никому она не нужна, даже собственному отцу.
Несчастная Дарина осознавала, что, если сейчас не решится на опрометчивый, но спасительный шаг, Гордей будет постоянно насиловать её. А уж когда она станет его законной женой… Законной женой убийцы! От этой мысли девушку передёрнуло, тошнота подступила к горлу. Внезапный грохот на улице привлёк её внимание, заставил резко вскочить на ноги, рвануться к двери, надеясь, что этот шум исходил не от вернувшегося палача. Но если и он, то ей удастся выскочить из жилища незамеченной.
Протянув дрожащую руку к ручке входной двери, юная особа помедлила несколько мгновений, затем с силой дёрнула на себя, и, не разбирая дороги, со всех ног бросилась бежать по улице. Преодолев довольно большое расстояние, девушка остановилась, чтобы немного отдышаться и убедиться в отсутствии преследователей. Улица казалась совершенно пустынной, поэтому, как только дыхание немного успокоилось, она снова продолжила путь быстрым шагом. Шла Дарина в сторону реки Волхов. Лунный свет гладким полотном ложился на дорогу, тем самым хорошо освещая её. Но невесте палача все же мешали видеть не просыхающие слёзы, нескончаемыми потоками текущие по щекам. С каждым мгновением шаги её становились меньше, движения медленнее, чудилось, будто она засыпала на ходу. Но девушка твёрдо брела к зловещей цели, намереваясь учинить саморасправу.
Остановившись перед тихой гладью воды, изредка колышущейся, покрывающейся мелкой рябью, нагоняемой лёгким ветром, Дарина спокойно посмотрела на реку, будущее пристанище. И как только решилась сделать первый шаг, чтобы навсегда войти в холодную тёмную воду, услышала приближающийся топот копыт. Волна страха ледяным ознобом прокатилась по позвоночнику, и, не осознавая, что делает, она вдруг рванулась в противоположную от реки сторону.
Топот слышался всё ближе, но силы быстро покидали девушку, поэтому бежать, увеличивая скорость, она не могла, а делать шаги шире не удавалось, помехи чинил узкий подол сарафана. Со стороны, должно быть, она могла выглядеть неуклюже, но, как ни странно, в жемчужном свете луны, Дарина больше походила на русалку из повествуемых дедами русских сказок. Длинная коса расплелась, разметавшись вдоль грациозной спины золотыми волнистыми локонами. С каждым рывком, они колыхались, подобно морским волнам в ненастную погоду. Босые маленькие ножки виднелись из-под приподнятой юбки сарафана, а руки так крепко сжимали подол, что костяшки пальцев побелели от напряжения.
Набравшись храбрости, Дарина обернулась, чтобы воочию увидеть преследователя, и тут же охнула от изумления. Рассекая воздух, нагоняя её, на могучем вороном жеребце мчался незнакомец, позади которого развивался плащ, а на голове покоилась широкополая шляпа. На мгновение невеста палача словно узнала этот странный образ. Но не успела опомниться, как мужчина поравнялся с ней, перегнулся через коня, и, схватив за узкую талию, усадил рядом с собой, заставив невольно ощутить жар сильного могучего тела. В то же мгновение яркая вспышка осветила лицо Дарины, она крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, поразилась увиденному. Перед её взором простиралась странная улица, освещённая необычным золотым светом огненных шаров на длинных палках. Словно маленькие солнца, они излучают тёплый, приятный свет. Вдоль улицы располагаются небывалые постройки, величественные и прекрасны, в сравнение не идут даже царские палаты Великого Новгорода. Выстлана уличная дорога красивыми плоскими камнями, от которых цокающий звук подкованных копыт слышится звонко, ровно и отчётливо. Именно ритмичный цокот вывел Дарину из оцепенения. Осознав, что она в плену у незнакомца, плотно прижата к его могучей груди, девушка стала отчаянно брыкаться, изгибаться, стараясь вырваться из цепких лап похитителя. Безумное желание завопить во всю мощь маленького горлышка, перебивал страх привлечь ещё больше ненужного внимание, этого она не могла себе позволить. Чувствуя, что силы на исходе, юная особа сделала последний отчаянный рывок, сумев выскользнуть, спрыгнуть с лошади. Ощутив призрачную свободу, она рванулась вперёд, не разбирая пути перед глазами.
В свете зажженных фонарей, в просторной одежде, свободного покроя, убегающая Дарина казалась Константину прекрасным неземным созданием. Босые ножки шлёпали по каменной мостовой, отдаляя девушку от него, но Тёмный Князь лишь улыбался, наблюдая за столь забавной картиной. Теперь он абсолютно точно знал, что прелестница нынче в его полной власти, на его территории, и бежать ей некуда.
Пришпорив коня, мужчина подался вперёд, обогнал беглянку, повернул всхрапнувшего жеребца к ней мордой. Резко потянул назад поводья, заставив вороного стать на дыбы. Конь неистово заржал, исполняя приказ хозяина, отчего Дарина испугалась сильнее, попятилась назад и, потеряв равновесие, плюхнулась на землю, в мыслях проклиная собственную неуклюжесть.
Торопливо спешившись, незнакомец стремительным шагом направился к перепуганной девушке, осторожно протянул ей руку, предлагая помощь. Но та колебалась, искоса поглядывая на похитителя.
– Не стоит меня бояться, – тихо произнёс Константин, продолжая стоять, протягивая руку помощи.
Похищенная беглянка шире распахнула глаза, с недоверием взирая на чужака. Сперва хватает её, увозит в неизвестном направлении, а после спокойно предлагает отбросить страхи, вот так просто.
– Ты кто? Чего надбно? – рассеянно выпалила она, не принимая руки, стараясь отползти подальше.
– Я лишь желаю помочь, – последовал короткий ответ.
– Обжимая меня? Али затоптать норовясь? – вспыхнувший гнев затмил чувство страха, но сердце не утратило бешеного ритма.
– Прошу, выслушайте, – доверительным тоном произнёс Константин, желая успокоить девушку, давая возможность прийти в себя, – необходимо уйти с улицы, лишнее внимание привлекать совершенно ни к чему, я всё объясню, как только мы окажемся в более подходящем месте.
– Уйти? Куда? Чего решил сделать со мной? – запищала та, срывающимся голосом.
Ощущение тревоги вернулось, заставив Дарину инстинктивно возобновить неуклюжее сование ногами, стараясь вновь усиленно пятиться. Во взгляде прослеживалась откровенная паника, рот слегка приоткрыт, дыхание учащенное, вывод напрашивался лишь один – несчастная до смерти перепугана.
– Прощу меня простить, – тяжело вздохнул Константин, наблюдая нешуточное состояние юной особы, – но другого выбора не осталось.
Сделав внушительный шаг вперёд, мгновенно сократив расстояние с девушкой, он провел рукой по воздуху перед её глазами, прошептал: