Невеста поневоле, или Чужой трофей
Шрифт:
Сердце выпрыгивало из груди, а ноги становились тяжелыми, ватными. В ушах стоял шум.
— Это вряд ли, — усмехнулся Айзек Бэнкс и пальцы его скользнули выше, очертили замысловатый узор на лопатке сквозь ткань платья и коснулись волос, выбившихся из -под чепца. Он пропустил прядь между пальцами, и та, соскользнув упала на мое плечо.
По спине пробежала стайка мурашек. Я облизнула пересохшие губы, пытаясь прогнать мысли о том поцелуе, что впечатался в мое сознание. Старалась не думать о том, как хочу его повторить. Но терпкий аромат, окутавший меня будто облако, и близость Айзека возымели эффект совершенно противоположный желаемому. Я вздохнула и с губ сорвался приглушенный стон.
Канцлер коснулся моего лица. Тыльной стороной ладони очертил изгибы подбородка, дотронулся до щеки, будто желая удостовериться, что это действительно я. Касания его были нежны и осторожны. Исчез былой напор.
Он отстранился и я, вместе с облегчением, почувствовала укол разочарования. Канцлер неторопливо развязал тугой узел и избавил мою голову от траурного чепца. Волосы водопадом заструились по спине. Коснувшись моего плеча, он заставил меня развернуться. Позади красовалось зеркало во весь рост в золотой раме.
Я взглянула на отражение и, не веря своим глазам, провела пальцами по ровной зеркальной поверхности. На меня смотрела девушка с копной длинных русых волос. Я дотронулась до них, пытаясь поверить в реальность происходящего.
— Проклятие было снято тогда, когда разорвали куклу, — произнес канцлер, стоя за моей спиной. Его здоровая рука покоилась на моем плече, и я не спешила от нее избавляться. — Оно уберегло тебя от гнева лорда Флеминга и послужило главным отличием, которое я тогда — пять лет назад — не разглядел. Лара ведь тоже могла превращаться в птицу, благодаря наложенному Эстеллой заклятию, которое утратило свою силу после истечения срока подписанного контракта.
— Значит теперь я свободна? — спросила я, чувствуя небывалый душевный подъем.
Айзек кивнул:
— Да, — сказал он, с трудом вынимая из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок. — И от договора, который я заключил с Эстеллой, тоже, — добавил он, без сожаления разрывая злополучный контракт. Бумага, словно хлопья первого снега, кружа, опустилась к моим ногам. — Ты свободна, Софи.
В моих глазах стояли слезы. Я обернулась, глядя на Айзека сквозь влажную пелену. Мои руки обвили его шею. Пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться.
— Нет, — прошептала, чувствуя, соленую влагу на щеках, — нет, — повторила, зарываясь лицом в его грудь.
Канцлер прижал меня к своей груди, запуская пальцы в русые волосы.
— Мне не нужна свобода, — шумно выдохнула я. — Какой от нее прок, если ты отнял мое сердце?
Едва касаясь губами моего виска, Айзек тихо прошептал:
— Взамен можешь забрать мое.
Эпилог
Год спустя Софи
— Ваше высочество...
— Мистер Скотт, — я театрально закатила глаза, опустив руку на заметно округлившийся живот, — ну сколько можно? Зовите меня Софи!
— Вы же знаете, что это противоречит всем правилам! — вспыхнул старший советник. Щеки его побагровели, но глаза были преисполнены тепла и доброты. Нам понадобился год, чтобы наладить общение и найти точки соприкосновения. Наверное, нас сплотило общее дело.
— Тогда леди Софи, — улыбнулась я. — По-моему, это не противоречит правилам, — подмигнула Эльберту.
Теперь настал его черед закатывать глаза. Получилось это столь нелепо, что я прыснула от смеха.
— Антония, давай избавимся от этих клеток! — Я подняла одну из пузатых птичьих клеток и поспешила спустится вниз. Ступеньки протяжно заскрипели. — Это дом нуждается в капитальном ремонте! — вздохнула я, осознавая, сколько еще нас ждет работы.
Я была крайне удивлена, когда узнала, что тетушка Эстелла после своей смерти завещала бордель мне. У нее не было ни детей, ни родственников. Только младшая сестра Изабель, которая отдала свою жизнь, защищая меня.
— Леди, оставьте! — Антония выхватила из моих рук клетку. — Она же тяжелая! Я сама!
— Ты моя компаньонка или злобный опекун? — рассмеялась я. — Я беременная, но не беспомощная!
Антония поджала тонкие губы-ниточки. Она лучше остальных знала, когда перечить мне не стоит.
Распахнув парадную дверь, я вдохнула воздух улиц Третьего кольца. Непривычно было вернуться сюда столько лет спустя. Крыльцо приветственно скрипнуло, прогибаясь под моими ногами.
Как только ремонт будет закончен и эта обитель похоти и разврата превратится в образцовый дом, двери его тут же откроются. С окраин Сарсы приедут те, кто не способен оплатить учебу, те, кто, как и я, жаждет знаний. Образование здесь можно будет получить совершенно бесплатно! Это ли не чудо? Пять лет назад о подобном я могло только мечтать!
Пропустив между пальцами прядь русых волос, я улыбнулась солнцу. Теперь в моем гардеробе не осталось ни одного чепца. Мне больше нечего было под ними скрывать, страшась косых взглядов.
В обитель я так и не вернулась, но осмелилась просить в письме у старшей сестры благословения на брак. Ее теплые слова стали для меня отрадой, в то время как я ждала гневных осуждений.
— Леди Лили, — окликнул меня женский голос. Погрузившись в собственные мысли, я не сразу заметила подъезжающий экипаж.
Опираясь на руку кучера, из кареты выпорхнула Люсиль Дженкинс.
— Леди Софи, — поправила я ее. — Я решила оставить прежнее имя. Оно мне ближе.
— Это прекрасно, — улыбнулась она. Щеки ее пылали от румянца. — Мне сказали, что я смогу найти вас здесь.
— Вы обдумали мое предложение? — я в нетерпении подалась вперед, обхватив горячие ладони девушки. — Ваше знание иностранных языков повергло меня в восторг, — честно призналась я. Это девушка свободно владела еще тремя языками кроме Мионского. То, что мне нужно!