Невеста проклятого волка
Шрифт:
Он изумлённо взглянул на неё, и вдруг расхохотался. Ответил:
— Порталы не работают постоянно. Через месяц не будет прохода, так что ты при всём желании не сможешь вернуться. Но ты не надоешь мне и за сто лет. Хочешь убедиться?
— Нет, два месяца — значит два…
Он снова захохотал, но как-то не слишком весело, и отвернулся от Кати.
Два месяца здесь — значит, она еле-еле успеет на аборт. Впритык, можно сказать. Но успеет, особенно если обратится в коммерческую клинику, там всё можно делать быстро. Она достанет денег. Всё равно где, но достанет.
— Моя, ты торгуешься — значит, в целом принимаешь мое предложение?
— Это не предложение! — вскинулась Катя, — это безвыходное положение, в которое ты меня поставил!
— Прости, — кажется, в его голосе послышалось искреннее раскаяние, — но у меня ведь не было выхода. Там я мог быть только волком. Мы не могли поговорить. Ты видела во мне домашнюю зверушку, правильно? Объясниться с тобой через кого-то — ты не поверила бы, правильно? Рисовать тебе буквы лапой? Знаешь, отец меня предупредил, чтобы я не смел даже пытаться, — он снова отвернулся.
— Почему? — тихо спросила Катя. — Почему нельзя было пытаться?
— Есть законы, которые определяют поведение в чужих мирах. Если бы я привлёк чьё-то внимание своей необычностью, нам запретили бы пользование межмировыми порталами лет на сто или больше. Это серьёзно. Потому, кстати, бабушка так испугалась, когда я вытащил из реки того ребенка. Мне нельзя было попадать в Новости, в любые…
— Так, — она обхватила себя руками, — я очень стараюсь делать вид, что верю тебе, Данир Саверин. У меня получается, как считаешь?
— Да, моя, — когда он улыбался, на его щеке появлялась ямочка. — Я вижу, что ты очень стараешься. Благодарю.
— Да, предположим, я всему верю. Но тащить меня сюда, ничего не объяснив, только в угоду своим желаниям перевернуть мою жизнь — это свинство вообще-то, Данир Саверин!
Определенно, с дипломатичностью у Кати Иволгиной были проблемы. Но помалкивать, не высказать ему сейчас то, что накипело — казалось верхом несправедливости. Даже если предположить, что он сейчас так вдохновенно кормит её сказками!
— Ты имеешь в виду, что я должен был от тебя отказаться. Да, это тоже был бы выход. Но слишком жестокий для меня. К тому же один раз я от тебя уже отказывался. Да, тогда, когда ты, моя жена, ушла с тем… — в его голосе появились странные вибрации и ноздри задрожали, а Катя непроизвольно отодвинулась.
— Я не была твоей женой, Данир Саверин.
— Прости, — он быстро взял себя в руки, — ты была в своем праве, моё недовольство неуместно, я понимаю. Тогда я не мог быть мужчиной для тебя, должен был уйти с дороги. А теперь хочу использовать свой шанс. Ухаживать за тобой, понравиться тебе, — пояснил он мягко, перехватив её испуганный взгляд. — Только не отвечай сейчас. Скажи позже. Завтра, например.
— И я могу отказать тебе?
— Можешь, конечно, — он кивнул, хотя довольным при этом не выглядел. — Но тебе всё равно придётся провести со мной эти два месяца. В этой хижине, — он скользнул взглядом по сторонам, словно предлагая ей оценить это не слишком, так скажем, комфортабельное жилище. — Потом продолжим нашу игру, ладно?
— Игру?..
— Да, моя. Когда ты делаешь вид, что мне веришь. Спрашиваешь обо всем, что хочешь узнать, и опять делаешь вид, что веришь. И… посмотрим. Тут рядом водопад, там красиво. Хочешь прогуляться? Давай сходим туда? Луна яркая, тебе будет хорошо всё видно.
— Но ведь сейчас ночь? — Катю предложение удивило и опять немного напугало. — Можно, я посплю немного? А утром мне будет проще с тобой разговаривать. И мы прогуляемся к водопаду.
Ей действительно страстно захотелось побыть одной в тишине. Подумать. Хотя нет. Она не станет думать! У неё тогда совсем голова треснет. Подумает она потом, а пока ей надо просто прийти в себя, наконец. А потом она снова сможет играть в эти странные игры… которые с каждой минутой всё больше казались чем-то настоящим. Вот поэтому ей и надо прерваться…
— Хорошо, отдохни, — он немного придвинулся к ней вместе с табуретом. — Но вот что я должен тебе сказать. Завтра с рассветом я опять стану волком. А на закате — человеком. Не бойся, ты этого не увидишь. Я буду здесь человеком только по ночам.
— В этом и есть твоё проклятье? — изумлённо выдохнула Катя.
— Да, моя. Я приду к тебе в волчьем образе — не бойся. Уйду — не бойся тоже. Хорт тоже будет где-то рядом. Всё. Спокойной ночи.
И он вышел. Плотно прикрыл за собой тяжёлую дощатую дверь…
Часть 7. За ночью приходит утро…
Катя не могла уснуть долго. Поначалу действительно ни о чём не думала. То закрывала глаза, то открывала их и смотрела на мерцающий огонёк свечи. Толстая свеча — это как два Катиных запястья сложить вместе, — не собиралась скоро гаснуть, по углам метались тени, и казалось даже, что кто-то вот-вот вынырнет из темного простенка — а страшно не было. Потом мысли появились. Верить — не верить? И что делать? Довериться?
Он ясно сказал: я хочу тебя. Волк сказал! Она в плену у волка. Он заявляет, что она его жена. Это тоже было обидно, бесило просто. Она ничья жена, она не выходила замуж. Носила кольцо, полученное в подарок — и что? Кольцо подарила приятная во всех отношениях старушка, с которой сложились прекрасные отношения. Оказалось — кольцо особенное, которое что-то там означает? Но она не знала! Использовать её вслепую — это же подло просто. Так нельзя делать.
Она давно знает Данира — в определённом смысле. Как несомненно любимое домашнее животное. Как уникального зверя, поражающего своей разумностью. И теперь это отношение приходится перевернуть с ног на голову?! Интересно, как она отнеслась бы к парню, если бы сразу увидела его вот таким, как тут, в этой хижине? Не видела бы того ужасного превращения? В таких влюбляются с первого взгляда. Она не влюбилась бы, конечно. Только не она. У неё уже сделаны все прививки от этой глупости. Но он же красавчик просто! И он — её волк. С ним она гуляла по лесу, купалась в реке, покупала ему антиблошиные ошейники, наконец! Он — слишком не человек для неё, и это рвало мозг!