Невеста рока. Книга первая
Шрифт:
Джеймс Уилберсон предложил молодому Гарри присоединиться к нему. Он видел, что, несмотря на праздность и распутство молодого человека, тот обладает незаурядным умом, и жаль было, что этот ум растрачивается впустую в кругу джентльменов, подобных Красавчику Браммелю и его приятелям. Обаяние Гарри дополнялось деликатностью и храбростью. Великолепный фехтовальщик, он обладал также недюжинным здоровьем, о котором, к сожалению, не заботился.
— Приходите ежедневно ко мне в офис, и я прослежу, чтобы вы получили кое-какие инструкции касательно дел, а потом, в начале года, вы, наверное, смогли бы отплыть вместе со мной в Дели и заработать там немалое состояние, если, конечно, вам будет угодно, — говорил Уилберсон.
Гарри был не очень уверен, что желает работать, однако с благодарностью принял это предложение. Он сказал, что подумает. Этот процветающий в делах джентльмен сделал Гарри столь выгодное предложение, потому что был очень ему обязан. Года два назад сын Уилберсона Эсмонд, не имеющий ни твердого характера, ни воли отца к работе, подрался с тремя бандитами с большой дороги, приставшими к нему неподалеку от Чизика [27] . Случилось так, что Гарри проезжал мимо верхом и увидел юношу, отбивавшегося от трех головорезов. Положение было явно безнадежным для молодого Уилберсона. В мгновение ока Гарри оказался рядом с Эсмондом и несколькими ударами шпаги намертво уложил двоих бандитов, тяжело ранив третьего. Затем он отвез испуганного и раскаивающегося во всех своих грехах юношу к отцу — в огромный замок, расположенный в окрестностях Лондона.
27
Чизик — лондонский пригород с большим парком.
Уилберсон поблагодарил его и, весьма тронутый тем, что Гарри спас жизнь его сыну, поклялся никогда не забывать об этом и однажды найти способ отплатить Гарри за его храбрость и великодушие.
Вскоре Эсмонд умер за границей от чумы. Теперь Уилберсон стал бездетным вдовцом и, когда не уезжал на Восток, жил в полном уединении. Однако он никогда не забывал о Гарри Роддни. Разумеется, он слышал о проказах молодого джентльмена, однако не придавал этому большого значения. И, узнав, что в данный момент молодой человек находится на грани разорения, нашел его и сделал ему недурное предложение, о чем они и беседовали этим вечером.
Покинув мистера Уилберсона, Гарри избавился от компании своих приятелей в игорном доме и возвратился домой.
Дворецкий открыл хозяину дверь, взял у него мокрую от дождя шляпу и сообщил:
— Вас ожидает молодая дама, сэр.
Гарри крепко закрыл дверь от холодного ветра, свистящего снаружи на Сент-Джеймс-стрит, стянул с себя промокший насквозь камзол и нахмурился.
— По-моему, я ясно сказал тебе, Винсент, что не желаю больше видеться с подобными особами, — сердито проговорил сэр Гарри.
— Прошу прощения, сэр, но это не госпожа Полли и не одна из тех дам, которые посещали вас прежде. Похоже, она весьма расстроена. Она очень молода, сэр, и слезно умоляла меня, чтобы я позволил ей дождаться вас. Я просто не мог отказать ей, сэр, и всем сердцем чувствую, что поступил верно.
— Очень молодая… — задумчиво проговорил Гарри и погладил себя по парику. Затем пожал плечами и еще больше нахмурился. — Ни малейшего понятия не имею, кто это может быть.
С этими словами он прошел в гостиную. На стенах, отделанных дубом, в подсвечниках горели свечи. В камине уютно потрескивали дрова. В жарко натопленной гостиной стоял устойчивый запах множества кожаных книжных переплетов, кожаных спинок кресел и свежих сосновых поленьев.
На столе возле окна с тяжелыми шторами стояли поднос с графинами вина и бренди и большое блюдо с бутербродами. Преданный Винсент уже свыкся с тем, что хозяин является домой поздно за полночь и нуждается в легкой закуске. Несмотря на то, что большинство ценностей хозяина уже давно пошло с молотка, верный Винсент обожал своего хозяина, помогал сэру Гарри держаться «на плаву», оставшись у него на службе без жалованья. Гарри Роддни стоял на пороге гостиной. Он увидел девушку, сидящую на высоком табурете подле камина. При виде сэра Гарри она быстро поднялась и поздоровалась с ним. Гарри оцепенел от удивления. В эту минуту он не узнал Фауну — перед ним стояла изящная грациозная девочка лет четырнадцати-пятнадцати, не в накидке и шляпке, а в платье служанки, зашнурованном на спине, из-под которого виднелась полосатая нижняя юбка. Волосы девушки были запрятаны под муслиновый чепец, а на плечи наброшена маленькая шаль с бахромой. Однако не одежда привлекла его внимание, а лицо. Бледное очаровательное лицо, на котором еще виднелись следы недавних слез. Гарри поразили огромные, бездонные бархатные черные глаза девушки с невиданной длины ресницами. Она, волнуясь, смотрела на него и еле слышно промолвила:
— Сэр Гарри, сэр… умоляю, простите меня. Я пришла к вам просить вашей милости и хочу быть в полном вашем распоряжении. У меня ведь не осталось ни одного друга после того, как скончался его светлость! — Последние слова она произнесла, рыдая, затем бросилась на колени перед ошеломленным молодым человеком, склонив голову к его ногам. Гарри затворил дверь и пристально вглядывался в девушку.
— Кто умер? О ком вы говорите? Откуда вы пришли? — изумленно спрашивал он.
— Вы не помните меня, — печально проговорила она и подняла лицо. — Я — Фауна, рабыня леди Генриетты Памфри.
От удивления у Гарри отвисла челюсть. Рабыня. Пресвятой Боже! Конечно, где-то в закоулках его памяти еще осталось воспоминание о той злосчастной ночи, когда он впервые увидел квартеронку. Он вытащил ее из громадного торта, мимолетно подумав еще тогда о том, как она несчастна и красива. Она, которую он мог нечаянно пронзить своей шпагой! С тех пор он ни разу не встречался с леди Памфри, однако часто беседовал с ее супругом. Бедняга Джордж так внезапно отправился в лучший мир!
— Я — Фауна, — жалобно повторила девушка.
Гарри вскрикнул и поднял ее с пола.
— Не надо стоять передо мной на коленях, — твердо произнес он. — Я не твой хозяин… и вообще не признаю рабства. Дитя мое, сейчас в Парламенте есть люди, разрабатывающие закон о запрете этой чудовищной торговли. Они добиваются того, чтобы любой человек, будь он черный или белый, был свободен. Ведь свобода — это его неотъемлемое право.
Фауна молчала. Ее сердце колотилось, и яркий румянец покрыл щеки. С простодушно-невинной радостью она разглядывала лицо этого красивого, обаятельного молодого человека, черты которого навечно запечатлелись в ее детской памяти с тех пор, когда она впервые увидела его. И тогда, в ту ужасную ночь, от одного лишь взгляда на это лицо и одного только звука бархатного голоса исчезли ее страх и отчаяние.
— Если бы вы купили меня, я бы служила вам всю свою жизнь верой и правдой, — смиренно сказала девушка.
Его щеки вспыхнули.
— Купить тебя! — громко проговорил он. — Я же сказал, что не признаю рабства!
Она в замешательстве смотрела на него темными глубокими глазами.
— Не оставляйте меня одну перед лицом судьбы! — умоляла Фауна.
Он заметил, что девушка дрожит.
— О чем ты говоришь? Почему ты здесь? Кто послал тебя сюда?
Она сдавленным голосом пустилась в объяснения. Поведала ему все, начиная с той минуты, когда миледи застала ее в будуаре в объятиях Эдварда Хамптона. Рассказала о ярости Генриетты и об ужасном избиении, которому ее подвергли, о том, как милорд решил положить конец ее мучениям. Фауна рассказала о недельной передышке, последовавшей за этим страшным скандалом, и наконец — о кончине милорда и о намерении Генриетты продать ее маркизе Растинторп.