Невеста рока. Книга первая
Шрифт:
Но сначала Генриетта хотела видеть, как Фауну будут бить. И бить до тех пор, пока грация, красота и жизненные силы не покинут ее изящное тело, которым она так привлекает мужчин, особенно тех, которых желает сама миледи.
Лорд Памфри появился в самый разгар избиения. Он приказал домоправительнице убраться прочь.
— Гнусная женщина, убирайтесь прочь из моего дома… и никогда не возвращайтесь сюда! — твердо произнес милорд.
Миссис Клак захныкала, Генриетта запротестовала. Однако на этот раз Джордж Памфри решил действительно показать, кто хозяин в доме. Терпение его лопнуло (что случалось крайне редко), и он, окончательно выйдя из себя, угрожающе поднял трость и двинулся к обеим женщинам. Миссис Клак стремительно выбежала из будуара. Генриетта громко зарыдала и стала рассказывать, что Фауна самым наглым образом пыталась соблазнить молодого Эдварда Хамптона и тем самым заслужила телесное наказание.
Джордж, не глядя на жену, слушал. Его ошеломленный взгляд остановился на квартеронке, в полубессознательном состоянии распластавшейся на полу и стонущей от боли. Зрелище белой избитой спины с ужасными отметинами от ремня и ногтей привело его в бешенство… и стыд за женщину, которая доводилась ему женой и была матерью его детей. О, отвратительный характер Генриетты! Ее вечное желание быть на виду у всех когда-нибудь погубит ее.
Джордж выслушивал ее фальшивые обвинения против Фауны. Правда, кое-чему из ее рассказа он не поверил.
— Девочке нет никакой нужды соблазнять Эдварда Хамптона. Скорее я поверю тому, что этот ничтожный развратник и повеса сам пытался соблазнить ее.
— Как вы смеете, сэр… — начала Генриетта, вспыхнув от слов мужа.
Он, не произнеся больше ни слова, нагнулся, взял Фауну на руки и положил на постель жены, не обращая никакого внимания на громкие протесты Генриетты. Затем милорд повернулся к двери, Когда миледи последовала за ним, он бросил ей через плечо:
— Пусть принесут сердечное средство, мази для ее спины и одежду. Послушайте, если этот ребенок умрет из-за вашей жестокости, я прикажу слугам выбросить вас на мороз, на снег. А ваши дочери полетят следом за вами!
Генриетта вскрикнула и прижала ладонь к губам. Никогда еще Джордж так не смотрел на нее. Никогда не говорил с ней в подобном тоне. Его лицо пылало, большие синие глаза сверкали. Миледи решила, что он пьян. Она всегда боялась его, когда он был навеселе. И, как всегда, когда ее гнев и тупая ярость утихли, она застыдилась того, что совершила. Покорно подчиняясь мужу, сама принесла коньяк и теплую ароматную воду в серебряной чаше. Затем сама протерла спину девушки губкой, осторожно обработала ее раны, поднесла к губам несчастной успокоительное и сидела рядом до тех пор, пока девушка не пришла в себя.
Когда юная невольница очнулась, то обнаружила, что Джордж Памфри поддерживает ее одной рукой, а другой нежно, по-отцовски гладит ее прекрасные волосы.
— Бедная Букашка… бедная, бедная девочка, — шептал он.
Она попыталась слабо улыбнуться, но тут же ее исцарапанное лицо сильно заныло. Она не слышала этого смешного прозвища многие, многие годы. И слезы отчаяния заструились по ее щекам. Она плакала, мучительно желая человеческого отношения и любви, которые ощутила сейчас в этой ласковой руке. Генриетта стояла рядом, олицетворяя собой молчаливый гнев и прикладывая к ноздрям нюхательную соль. Она никогда не забудет того оскорбления, которое нанес ей этот негодяй Эдвард, никогда… Однако она решила больше не раздражать мужа. «Позже, позже, — размышляла она. — Всему свое время. Я все равно уговорю его избавиться от Фауны. Девчонка, определенно, представляет собой угрозу».
Генриетта хорошо знала своего супруга. И не то чтобы она очень боялась его гнева и неодобрения… однако ведь он владелец всего, в том числе неисчерпаемых денежных мешков. Быть может, он еще не совсем равнодушен к ее чарам, тогда сегодня же ночью в его объятиях она попросит у него прощения.
Она скажет: «Избавься от этой невольницы. А то, боюсь, я разделаюсь с ней».
И Джордж согласится, радуясь, что снова допущен к ее постели. А завтра она пошлет за Эдвардом. Может, она простит его, а он тоже обрадуется, что она снова снизошла к нему. Миледи превосходно знала о насмешливом, ехидном языке Эдварда, и посему лучше иметь его в роли друга или любовника, нежели врага. Лестью и лаской она вынудит его забыть об этой мерзкой квартеронке и о его сегодняшнем проступке.
С этими мыслями Генриетта стала добиваться расположения Джорджа, шепча Фауне ласковые слова и приказав доставить ей еду и новую одежду. Она даже нежно отвела ее в гостиную и послала за нянькой, чтобы та посидела с девушкой, пока она окончательно не оправится. Когда Джордж спросил Фауну, нравится ли ей в гостиной, девушка трогательно улыбнулась и ответила:
— Это просто рай, милорд.
И, все еще стыдясь происшедшего, милорд передал Фауну Генриетте, не забыв предупредить:
— Мадам, вы проявили по отношению к этой девушке жестокость, недостойную христианки. С этого дня я постоянно буду наведываться к ней, чтобы убедиться в вашем хорошем с ней обращении. Это будет как бы возмездием вам за ваш скверный поступок. А позднее мы обсудим ее будущее.
И опять Генриетте пришлось молча согласиться.
И вот впервые за свою жизнь Фауна, дочь полукровки Флоры и ирландского джентльмена, лежала в шелковом расшитом пеньюаре (любезно выбранном ее светлостью из собственного гардероба), укрытая мягкими льняными покрывалами, в кровати с пологом на четырех столбиках, наслаждаясь прикосновением тонкой простыни. Окна этой роскошной спальни выходили в парк. Снаружи завывал ветер и падал снег. Стояла одна из суровых лондонских зим. Но Фауна, умиротворенная, лежала в этом непривычном для нее комфорте, не обращая внимания на раны, и пристально смотрела на полыхающий в камине огонь, на зависть Кэрри, ее товарки по соломенному матрасу в мрачной каморке наверху. Фауна отогрелась и успокоилась, когда сама миссис Голайтли принесла ей тарелку с яйцами, только что испеченный хлеб, масло и фрукты. Миссис Голайтли в ужасе обсуждала случившееся со своей подругой, миссис Клак. Обе дамы пришли в уныние и были страшно обеспокоены тем, что его светлость их уволит. И то, что они говорили о Фауне, не поддавалось никакому описанию. Однако Генриетте удалось уговорить Джорджа не увольнять миссис Клак и оставить ее на службе с условием, что она больше никогда не покажется на глаза Фауне. Юная квартеронка из дремотного умиротворенного состояния провалилась в глубокий сон, последовавший за третьим страшным избиением, испытанным ею. Эта странная ночь, проведенная в болезненном и одновременно умиротворенном состоянии, стала началом новой и наиболее важной фазы в ее жизни. Через неделю зажили ее раны, успокоились мысли, и она почувствовала наконец, что к ней снова возвращаются силы и надежда.
А Джордж Памфри принял было решение избавить квартеронку от жестокостей своей супруги и вообще от зверского обращения в особняке, даровать ей свободу или найти для нее лучший дом, но этим благим намерениям не суждено было осуществиться — на несчастного милорда обрушился апоплексический удар.
Той ночью начал таять снег и лондонские улицы превратились в грязное месиво. Сточные канавы стали зловонными лужами. Фауна по-прежнему находилась в своей роскошной тюрьме. Ее кормила и за ней ухаживала служанка-француженка, специально нанятая ее светлостью и ничего не понимающая в происходящем. Ей просто было поручено ухаживать за рыжеволосой красавицей, как за почетной гостьей в этом доме.
Генриетта имела свои планы. Джордж был принят в ее объятия, и бедняга действительно поверил, что она искренне желает загладить свою вину не только перед ним, но и перед квартеронкой. Однако Генриетта не ограничилась только тем, что снова позвала мужа в свою постель. Ее планы простирались и дальше. У нее произошло трогательное примирение с любимым Эдвардом, который, в свою очередь, этому очень обрадовался, ибо званые вечера Генриетты были и модными, и увлекательными. Кроме того, он уже достаточно посплетничал на ее счет и потому повел себя очень дипломатично, не спрашивая о том, что сталось с несчастной девушкой, которой он принес столько горя своим постыдным поступком.