Невеста рока. Книга первая
Шрифт:
Но, несмотря ни на что, сэр Гарри был лакомым кусочком любого званого вечера, и, хмельной или трезвый, он обладал проницательным умом, дерзким языком и сказочно красивой внешностью, перед которой могли устоять немногие женщины. Для Памфри пользы от этого распущенного молодого повесы было мало, если не считать его высокого мастерства в шахматной игре.
Этим вечером сэр Гарри был не очень пьян. Просто он сильно устал. Все вокруг ему наскучило. Он не получал наслаждения даже от шахматной игры. Ибо утром, когда он в спальном халате еще нежился в постели у себя дома, в особняке, расположенном близ Сент-Джеймского дворца [22] , его буквально замучили своими визитами кредиторы: портные, изготовители париков, сапожники, множество лавочников, которые, разумеется, горели желанием дать красавцу Гарри Роддни кредит, но также стремились получить и несколько золотых гиней. Какое же это было расстройство… к тому же все могли видеть через приоткрытую дверь премиленькую Полли Теддингтон, которая все еще лежала в его кровати. Проснувшись, она взвизгнула и натянула на себя простыню, хотя не потрудилась скрыть от любопытных взоров симпатичное распутное личико и часть восхитительной белой груди. А рядом стоял сконфуженный слуга сэра Гарри, заламывающий руки от позора.
22
Бывшая королевская резиденция в Лондоне. Построен в XVI веке. Перестроен после пожара в 1809 г.
Одежды сэра Гарри и Полли валялись на полу спальни. Его письменный стол орехового дерева с медной инкрустацией был завален проклятыми счетами. Сэру Гарри пришлось увиливать и отшучиваться перед лицом наглых визитеров, пока он натягивал на себя зеленые брюки и камзол и облачался в высокие зеленые же сапоги. Поверх матовой ширмы он наблюдал, как посетители, прохаживаясь, оценивающе разглядывали его objets d’art [23] , словно их уже выставили на продажу. Серебро и черепаховые шкатулки, изделия из слоновой кости и бонбоньерки. Графины и стаканы, часы из золоченой бронзы и канделябры… Один из мерзавцев даже имел наглость подкинуть на ладони большие золотые часы сэра Гарри, словно определяя их вес. Надо что-то сделать, чтобы утихомирить их… как следует напоить вином, потом еще, а потом дать искреннее обещание расплатиться по счетам до конца месяца… При помощи своего безграничного обаяния, которое сэр Гарри всегда пускал в дело в подобных случаях, при помощи льстивых уверений и бойкого языка, поклявшись, что его дядя уплатит по каждому счету, Гарри в конце концов избавился от незваных гостей.
23
Произведения искусства (франц.).
Затем ему пришлось избавиться и от Полли. Ее бесхитростная болтовня и чисто чувственное обаяние раздражали его, когда все мысли были заняты финансовыми проблемами. Снова избавившись от одежды, он бросился принимать холодную ванну, размышляя, как получше подольститься к дяде Артуру. Это будет весьма непросто, ибо в их последнюю встречу старик твердо заявил, что, если Гарри не бросит своего экстравагантного и беспутного образа жизни и не снизойдет до какой-нибудь работы, он больше не получит ни пенса.
С помощью длительной поездки верхом, а затем — турецкой бани Гарри вместе с потом вывел из себя горячительные пары и остатки раздражения. А затем, вечером, появился в гостиной леди Памфри. Он не очень жаловал леди Генриетту с ее миндалевидными глазами. Подобные ей дамы были для него слишком фальшивыми. Он мог провести с этими баловнями судьбы приятный вечер, потанцевав час-другой, однако презирал их лень, непорядочность, супружескую неверность. Как и многие другие мужчины, которые вели беспорядочную жизнь, он находил подобные привычки отвратительными в особах противоположного пола (если женщина не была «жрицей любви») и поэтому страстно желал отыскать женщину не только красивую, но и добропорядочную, что, похоже, было почти невозможно в Лондоне 1797 года от Рождества Христова, так же как невозможно достичь заснеженных вершин Гималаев.
Разумеется, Гарри уже был наслышан о маленькой невольнице, привезенной Джорджем Памфри супруге из Бристоля. Он еще не видел ее, если не считать двух-трех раз, когда ему довелось издали наблюдать, как она, одетая в причудливый костюм, садилась в экипаж рядом с элегантной леди Генриеттой и ехала по Пиккадилли [24] . Он предполагал, что встретится с ней сегодня вечером. Но пока она еще не появлялась, и он решил, что ждать больше не стоит. К тому же страшно болела голова, что было необычно для Гарри, обладающего крепчайшим здоровьем, несмотря на попытки расшатать его при помощи долгих ночных кутежей.
24
Одна из главных улиц центральной части Лондона.
Проведя по губам платком с кружевами, Гарри лениво подошел к столу миледи, остановился и пронзил шпагой толстый слой сахарной глазури. И тут он услышал приглушенный крик. Молодой человек резко повернулся к хозяйке дома.
— Клянусь Богом! Внутри торта живой человек! — воскликнул он изумленно.
Генриетта одарила красавца баронета очаровательной улыбкой.
— А вы разрежьте торт там, где сахар разделяется миндалем, и мы с вами увидим, что там, сэр Гарри.
Воцарилась тишина. Все взгляды обратились к монументальному торту. Атмосфера стала напряженной от ожидания. Пожав плечами, Гарри погрузил лезвие шпаги прямо в торт там, где проходила полоска из миндаля. Ко всеобщему изумлению и ликованию, из сладких глубин этого хитрого кулинарного сооружения вдруг появилась маленькая фигурка, уже достаточно известная друзьям и знакомым Генриетты.
— Фауна! Это же Фауна! — загудела изумленная толпа. Лицо Гарри окаменело. Он замер, его всегда бледные щеки покрылись румянцем, и он пробормотал себе под нос:
— Господь всемогущий, ведь я же мог пронзить это дитя!
Сэр Гарри был человеком вспыльчивым, он резко повернулся к Генриетте, с победоносным видом принимающей поздравления от гостей.
— Мадам, неужели вам кажется забавным, что я чуть не нанес смертельную рану этой несчастной девочке?
Улыбка исчезла с лица Генриетты. Снова воцарилась мертвая тишина. И девочка, спрятанная в торте (по правде говоря, она сидела там в сравнительной безопасности, свернувшись калачиком достаточно далеко от миндальной полоски), стояла теперь неподвижно и молчаливо. Сверкающие зеленые глаза Гарри Роддни внимательно осматривали ее с ног до головы. Несмотря на то, что он пришел в ярость, все его существо мгновенно наполнилось невольным восхищением при виде поразительной красоты квартеронки. Вот так, наверное, подумал он, Афродита встала из пены… как Фауна появилась из сладкого лона торта, одетая лишь в прозрачное шелковое одеяние, с обнаженными прелестными руками и ногами. Ее длинные вьющиеся золотисто-рыжие волосы шелковым водопадом рассыпались по еще не оформившейся груди. Ее смиренный взгляд, Полный печали, которая не покидала ее в последнее время, сейчас был обращен к зрителям. Изящные руки были сложены, а запястья скованы тонкой золотой цепочкой, отчего девочка выглядела еще более подавленной. «Но до чего же красивы эти черные огромные глаза, мерцающие в тусклом свете свечей», — подумал молодой человек. Глубочайшая грусть всего облика Фауны поразила сэра Гарри до глубины души.
— Маленькая невольница, закованная в цепи, спрятанная внутри торта… какая милая аллегория, — прошептала одна из дам и громко захихикала.
— Браво, Генриетта! — воскликнула другая дама, а Энтони Леннокс стремительно бросился к миледи, схватил ее руку и с чувством поцеловал.
— Великолепно! А до чего оригинально! Это какое-то чудо мастерства вашего кондитера, дорогая!
Слова Энтони Леннокса потонули в громком хоре одобрений и восхищения.
Генриетта, уязвленная тоном сэра Гарри, гордо вскинула голову в шляпке, украшенной драгоценностями и перьями, и сделала вид, что не обратила внимания на упрек молодого баронета. Подойдя к нему, она протянула сэру Гарри крошечную шелковую сумочку.
— Вот здесь, Гарри, вы найдете ключик от замка цепи, которая сковывает руки моей маленькой рабыни. Вы освободите их, и тогда она споет и станцует для вас. Вы будете очарованы, уверяю.
С каменным лицом сэр Гарри достал ключик, подошел к девочке и освободил ей руки. Затем швырнул ключ и цепочку на стол и холодным тоном обратился к хозяйке дома:
— Было весьма приятно участвовать в освобождении вашей невольницы, если это можно назвать освобождением, однако меня по-прежнему не покидает ужасная мысль, что я мог бы стать причиной смерти или тяжелого ранения этого ребенка. Прошу прощения, но я завершу партию с милордом, а затем с вашего разрешения откланяюсь.
Словно капли льда эти слова прорезали жаркую атмосферу сверкающей бриллиантами гостиной. Некоторые гости затаили дыхание. Затем раздался приглушенный смешок, очень быстро затихший. Генриетта вне себя от ярости смотрела вслед молодому баронету, догадываясь, что это засмеялась ее преданная Кларисса. Кларисса, которую она намеревалась поразить! Ведь Генриетта была так довольна собой, своей идеей — подать роскошный торт со спрятанной внутри него Фауной. К тому же, когда сэр Гарри разрезал торт по ее указанию, острие шпаги не причинило девочке никакого вреда. И со стороны баронета было просто чудовищно пытаться испортить ей триумф и унизить ее перед столь представительным обществом.