Невеста рока. Книга первая
Шрифт:
Пьяный Мигель, однако, все время был начеку. Хуан же постепенно приходил в бесчувственное состояние. Миссис Клак, в расстегнутой кофте, с пунцовым от выпивки лицом, сидела, покачиваясь из стороны в сторону, неприлично расставив короткие толстые ножки. Из ее слюнявого рта вылетали невнятные звуки.
— Тысяча семьсот гиней, — бормотала она себе под нос. — Да это просто чудо… А все благодаря Доре Клак.
Мигель отер рот рукавом и бросил на нее зловещий взгляд. Его лицо, бледное, как воск, и вспотевшее, выглядело при тусклом свете свечей просто отталкивающе.
— Ты хотела сказать, благодаря мне и моему брату, женщина!
— Н-нет, мне, — возразила миссис Клак и пьяно икнула.
— Да заткнитесь вы, убирайтесь лучше спать вы оба! — пробормотал Хуан.
— Вовсе нет, дорогой братец, и вообще… — фыркнул Мигель, снова бросая зловещий взгляд на толстуху.
Та, качаясь, поднялась из-за стола.
— П-пора… сп-спать. Да… но сп-сперва… мою долю… з-золота, — пробормотала она.
Хуан глуповато рассмеялся и неожиданно свалился под стол, оставшись там лежать и при этом громко храпя.
Мигель встал с кружкой в руке. Он был не до такой степени пьян, как его сообщники. Его глаза хитро поглядывали на саквояж с золотом, переданный Обри Беркеттом. «Отдать половину этой жирной гнусной свинье? — размышлял он. — Нет, вы плохо знаете Мигеля Лопеса!»
С коварной ухмылкой он уселся рядом с миссис Клак и взял ее под руку.
— Тебе не хочется немножко позабавиться со мной, дорогуша? — развязно проговорил он.
Женщина гадко захихикала. Неужели ее безобразное тело способно распалить мужчину? Немногие из них отваживались дотронуться до миссис Клак. Ее одурманенный алкогольными парами убогий умишко пытался задержать в памяти самое главное: как получить законную долю за Фауну, за несчастную девушку, с которой она обошлась так жестоко, предав и продав ее? Однако ей так же страстно хотелось удовлетворить свои инстинкты.
— Гинеи, пожалуй, будут подороже, чем па-ацелуй, — жеманно протянула она. — Но я… я н-не вазражаю, чтобы н-немного паразвлечься… любезный Мигель.
Лопес попытался поцеловать ее в щеку, но даже его, отчаянного развратника, оттолкнул вид жирного лица, и он отпрянул. Мигель держал ее огромную толстую ручищу, в то время как миссис Клак, тяжело дыша, смотрела на него влюбленным взглядом.
— Но сначала… сперва еще выпьем! — произнес он, размахивая пустой кружкой. — Пойдем-ка, дорогуша, в погреб… отыщем там еще бутылочку. У нас же тысяча семьсот гиней, верно? А такой куш стоит отпраздновать, не так ли? Как ты думаешь?
Перед свиными заплывшими глазками миссис Клак все двоилось, и она напрягалась, чтобы сосредоточить взгляд на бледном лице Мигеля. Он вцепился в нее, делая вид, что совершенно пьян, и оба, качаясь из стороны в сторону, побрели в заднюю часть дома. Там, в непроглядной тьме, пахло плесенью и сыростью. Совершенно пьяная миссис Клак чихнула и отпрянула назад.
— Я н-не люб-блю темноты! Эй, мой испанчик… зажги-ка свечу.
— Да не надо тебе н-никакой св-свечи, — икая, проговорил он и подтолкнул ее вперед.
И тут женщина, словно животное, инстинктивно почуяла опасность. Заведение братьев Лопес было погружено в тишину и в этот предрассветный час казалось еще более зловещим. Кроме того, миссис Клак не доверяла братьям, впрочем, как и они ей.
— Давай в-вернемся. Н-не хочу больше п-пить… — пробормотала она.
Но Мигель уже отворил перед ней дверь.
— Давай же, заходи, милая! Тут погреб, полный выпивки. Самой лучшей выпивки в Лондоне! Выбирай, чего хочешь! Погоди-ка, хочешь, я зажгу спичку…
Она робко запротестовала, но голова ее кружилась, разум отступал. Она видела перед собой лишь тьму и слышала легкий плеск воды. «Почему вода? — в ужасе спросила она себя. — Ведь дом стоит не у реки». Тут она услышала звук, словно какое-то животное с всплеском прыгнуло в воду. Миссис Клак вскрикнула от страха и неожиданности и подалась назад, хватаясь за своего приятеля.
— В-вернемся… — бормотала она. — Хочу вернуться…
Мигель рассмеялся. И от этого зловещего, дьявольского смеха кровь застыла в жилах бывшей домоправительницы. Она сделала последнее отчаянное усилие вырваться, ища вход в комнату, из которой они только что вышли. Но было слишком поздно. Она не услышала, как Лопес быстро открыл небольшую дверцу люка, ведущего к стоку нечистот, располагавшемуся под домом. Туда юркнула крыса, ее-то и услышала миссис Клак несколько секунд назад.
Через мгновение безжалостная рука Лопеса с силой ударила в жирное брюхо домоправительницы. Женщина пошатнулась, теряя равновесие. Она издала последний отчаянный вопль, и зловонные воды сомкнулись над ней, унося в бездонную пропасть смерти.
Мигелю показалось, что он услышал эхо жалобного крика миссис Клак, и он вздрогнул. Резко захлопнув дверцу люка, он прикрыл его небольшим ковриком. Затем вернулся в комнату, где под столом валялся его вдребезги пьяный брат, не переставая оглушительно храпеть. Несмотря на холодный мартовский рассвет, Мигель вспотел. Он взял саквояж с золотом и как следует встряхнул его, наслаждаясь манящим звоном золотых гиней.
— Тысяча семьсот гиней! — прошептал он. — И никакой половины для этой свиньи. Она уже труп. Об этом позаботятся крысы. И мы с Хуаном вдвоем распорядимся денежками, которые заработали этой ночью. А по миссис Клак не будет горевать ни одна живая душа. Невелика потеря!
Такова была эпитафия над Дорой Клак. Ее жизненный путь, полный жадности, жестокости и ненасытности, завершился. Она умерла страшной смертью от руки человека, у которого жажда денег оказалась сильнее, чем у ней самой.
И никто на всем белом свете не станет горевать по ней.
Глава 19
Еще двое суток после торгов Фауна пребывала в мире сумрачных теней.
Она двигалась и говорила, но делала это в каком-то полусне, полубессознательно. Девушка то смеялась, то плакала, часто впадала в глубокое забытье. Врач, срочно приехавший в дом Люсьена, поставил именно тот диагноз, который и подозревал маркиз. Девушку сильно отравили опиумом, но, к счастью, эффект снадобья был не слишком велик. Пожалуй, это было даже лучше для нее, ибо она почти не понимала, что происходило с ней в этот период ее жизни.