Невеста рока. Книга первая
Шрифт:
Так вот, значит, как! Эта девушка принадлежала Гарри Роддни, но она наскучила ему, и он навсегда превратился для нее во врага.
Сейчас она рыдала, не скрывая слез, словно плотину ее горя впервые прорвало с тех пор, как ее увезли от Гарри.
— Я любила его, — стонала она. — Ну почему он не убил меня, а вместо этого обрек на такую ужасную жизнь?!
Маркиз, заложив руки за спину, ходил по комнате, наполненной звуками плеска морских волн и рыданиями несчастной девушки.
— Ну полно тебе, — наконец проговорил он. — То, что ты осталась жить, это прекрасно. И ты обязательно оправишься от этого удара.
— Никогда! — решительно возразила Фауна.
— Обязательно оправишься, — не менее решительно произнес он. — Безумная любовь одного человеческого существа к другому — явление преходящее, мимолетное. Я не говорю о телесных желаниях. Я имею в виду нежные чувства. Я любил дважды в своей жизни — свою жену и дочь. Они обе скончались. Вместе с их смертью умерла и моя любовь. И с тех пор я знаю лишь телесную жажду. Есть страсти, которые должно удовлетворять. И если ты ощущаешь, что тебя обуревают такие страсти, то удовлетворяй их — и ты о них забудешь… и будешь счастлива. Ты постепенно забудешь о Гарри Роддни. Не будешь больше считать его юным богом, которому ты отдала свое сердце. Ты будешь думать о нем лишь как о глупце, которому ты подарила свое тело и который оказался столь неблагодарным. Я рад, что ты живешь, ибо знаю, что настанет день и ты снова встретишься с Гарри Роддни.
— Никогда! — горько вскричала она. — О Боже, Боже, ну как он смог так поступить со мной! Как он мог предать меня?..
— Этот вопрос задает себе бесчисленное множество существ женского пола всех возрастов, — ласково сказал маркиз. — И на него очень просто ответить. Человеку легко предать другого, и так поступают не только мужчины. Женщины тоже предают. Из-за мести, денег, а иногда просто из чистой скуки. Я научу тебя совершенно иному. Я сделаю тебя такой, что тебя нельзя будет предать. А этого ты сможешь добиться лишь тогда, когда приобретешь защитную броню без единого уязвимого места. Да, да, ты еще встретишься с Гарри Роддни снова. Но не ранее того, как ты будешь готова хладнокровно взглянуть ему в глаза и заставить заплатить за предательство, ибо он поступил очень скверно.
Фауна отрицательно качала головой. Она все еще не могла постичь, как Гарри смог так поступить с ней. И до сих пор, даже сейчас, помнила его прощальные слова: «До вечера. А потом мы обменяемся тысячью поцелуев, чтобы возместить те поцелуи, от которых мне придется отказаться на время моего отсутствия».
Но тот прощальный поцелуй оказался поцелуем Иуды.
— Мне бы хотелось возненавидеть его, сэр, но я не могу, — проговорила она печально своему новому, непостижимому для нее знакомому, которому вдруг захотелось купить ее.
Он подсел к ней, взял ее руку, перевернул ладонью вверх и внимательно рассмотрел розовую ладошку.
— Ты узнаешь все в свое время, — сказал он. — А пока я хочу попросить тебя больше не упоминать имени Гарри Роддни. Уверяю, я его не забуду. И время от времени, если хочешь, буду сообщать тебе сведения о нем.
— Не надо. Я хочу забыть его, — угрюмо сказала она.
— А вот это ложь, — улыбнулся он. — Тебе надо запомнить еще одно: нужно всегда быть честной в своих чувствах. Во что бы то ни стало всегда надо быть честной с самой собой. Только тогда можно управлять своим разумом так же, как и своим телом. Я тебя обучу этим вещам. Я — твой учитель. А ты — моя ученица. В этом доме ты не будешь рабой. У меня слуг более чем достаточно. Мне хочется учить тебя. Мне страшно наскучили развлечения и безумные удовольствия нашего времени и было бы интересно учить тебя и в то же время наблюдать, как ты расцветаешь с каждым днем, как ты с каждым днем созреваешь. Я передам тебе мое мировоззрение — из нашей короткой беседы я понял, что ты исключительно восприимчива. Этот дом станет и твоим домом, и твоей школой. Следующие несколько лет будут годами твоего воспитания… — Он замолчал и, прищурившись, пристально посмотрел на нее. Сейчас лицо сатира стало лицом аскета. Он продолжил: — Ты научишься в совершенстве говорить и писать по-английски, а также по-французски, по-немецки и по-итальянски. Ты научишься отлично разбираться в произведениях искусства, в музыке, живописи и поэзии — ты станешь их тонкой ценительницей и опытным критиком. Ты станешь величайшей леди на земле. И… — Он галантно наклонился и поцеловал кончики ее дрожащих пальцев. — И ты будешь всегда любима!
У Фауны перехватило дыхание.
— Я едва понимаю вас. Зачем вы станете все это делать для меня, сэр?
— Это моя прихоть. Но при одном условии. Если ты поклянешься мне, что будешь трудиться изо всех сил. Ведь ничего нельзя добиться, пока не отбросишь в сторону легкомыслие и не начнешь полностью отдавать себя учению.
Она провела ладонью по заплаканным глазам.
— Мне бы очень хотелось, сэр…
Он кивнул, а его мысли были уже полностью заняты грядущими планами. И он произнес:
— Не называй меня «сэр». Зови меня Люсьен. Мы не будем жить с тобой как рабыня и хозяин. Мы будем жить как… друзья.
Она озадаченно взглянула на него.
— Друзья?
Он окинул ее сардоническим взглядом холодных серых глаз.
— Ты, наверное, думаешь, что я затащу тебя к себе в постель? Но я этого не сделаю. Не стану обладать тобою, еще грустной и рыдающей, совсем недавно покинувшей объятия Гарри Роддни.
Ее щеки вспыхнули от стыда. Она уткнулась лицом в подушки, но почувствовала, как нежная рука маркиза ласково гладит ее волосы.
— А вот этого не надо. Я хочу искоренить в тебе еще одно — это ложное чувство стыда, дитя мое. Ты не совершила глупости, отдавшись Гарри Роддни, ведь ты думала, что он искренен с тобой. Осознание того, что тебя одурачили, — вот спасение от стыда. Находишь мои слова циничными? Да, я циник. А еще и дьявол, и те, кто знаком со мной, прозвали меня Сатиром. Но я не хочу, чтобы ты боялась меня. Никогда!
Тут она повернулась и посмотрела на него тем печально-меланхоличным взглядом, который производил на него столь сильное впечатление.
— Не думаю, что буду бояться вас, — сказала она. — А если вы станете учить меня таким удивительным вещам, то клянусь, что во мне вы найдете самую послушную и прилежную ученицу.
— Интересно, как мне вести себя с тобой… — задумчиво произнес он.
— Мне не нужны драгоценности, — вдруг простодушно сказала она.
Он от души рассмеялся.
— Значит, у тебя будут книги, а драгоценности все равно не снимай, потому что мне очень нравится видеть их на тебе.
— Как вам будет угодно, — проговорила она.
— Да, с этой минуты все пойдет так, как я хочу, — кивнул он. — Но мне важно знать, сколько нужно времени, чтобы исполнились твои желания? Я принимаюсь за твое обучение не без некоторого опасения. Ведь бывает иногда так, что ученик затмевает… даже обманывает своего учителя. Известно и такое. Но я поступлю по-своему… и этого не случится. Я… женюсь на тебе.
Фауна охнула.
— Сэр… милорд, вы, верно, разыгрываете меня?!
Он поднялся, отошел от нее и взглянул в окно на бушующее море.