Невеста рока. Книга вторая
Шрифт:
— Наконец он упокоился, — тихо произнес старый врач.
«Упокоился, — подумала Шарлотта. — Да, упокоился, упокоился тот, кто нарушил покой этого дома, спокойствие мое и своей старшей дочери. И один Бог свидетель, скольким еще людям он причинил вред!»
Пребывая в цепких и вечных объятиях смерти, даже сейчас до чего же на удивление молодо он выглядел! Перед ней лежал почти тот же самый Вивиан, за которого она вышла замуж больше десяти лет назад. Смерть словно утончила и одухотворила эти обрюзгшие черты лица. Глаза покойного были закрыты. На губах застыла чуть ироническая усмешка, словно Вивиан наконец-то получил ответ на все загадки Вселенной. В смерти он выглядел красивым и гордым, каким и должен быть представитель рода Чейсов. Одна из женщин, обряжавших его к похоронам, положила на сложенные руки маленький букетик цветов. «Красивый покойник», — говорили женщины. Однако Шарлотта не видела в нем красоты. И ее сердце не смягчилось при виде мертвого тела мужа, равно как она не могла выдавить из себя ни слезинки. Она познала с Вивианом все муки и страдания, какие только возможны, и ненавидела его даже в смерти, ибо не могла забыть жестокостей, которые он творил с ней, будучи живым. Она не могла простить его… Пока Шарлотта переоделась во вдовий траур, но она не была лицемеркой и не могла горевать о смерти мужа. Свои собственные мучения она смогла бы простить… свои, но не Элеоноры.
Когда доктор Кастлби вел ее к смертному одру Вивиана, он сказал:
— Есть надежда, что Скотланд-Ярд обнаружит убийцу. Может быть, кто-то сделал это из-за денег, хотя бумажник лорда Чейса оказался не тронутым, что весьма удивительно. Возможно, убийцу что-нибудь напугало, и он сбежал.
Шарлотта провела платком по губам. Сейчас они с доктором находились в библиотеке. На письменном столе лежали все документы, которые она должна была подписать, как только прибудут семейные адвокаты. Она понимала, что ей еще предстоит сделать очень многое. Доктор с тревогой осведомился о ее здоровье и посоветовал отдохнуть; однако Шарлотта ответила, что с ней все в порядке и она в состоянии выполнить все свои обязанности. Ведь вскоре прибудет инспекция лондонской полиции, чтобы заняться расследованием убийства. А позже — приготовления к похоронам. Не осталось никого из родственников Вивиана, чтобы горевать по нему, за исключением старушки тети, которой было девяносто пять лет, но она пребывала в полнейшем маразме.
Доктор Кастлби, хорошо знающий Шарлотту в связи с рождением ее дочерей и многочисленными болезнями, постигавшими некогда их дом, восхищался ее выдержкой и спокойствием.
Он ничего не говорил, однако в глубине души старый доктор был рад смерти лорда Чейса — даже при таких жестоких обстоятельствах. Леди Чейс — несчастная красивая женщина, на долю которой выпало так много страданий… и доктор Кастлби хорошо знал об этом.
Позднее Шарлотта встретилась с главным инспектором отдела криминальных расследований Скотланд-Ярда. Вскоре он убедился, что леди Чейс не имеет никакого отношения к этому преступлению, ибо в это время находилась в Эппине.
— Хочу выразить вам наше самое глубокое почтение и сочувствие, миледи, — сказал ей главный инспектор.
Шарлотта прошла в другое крыло замка к дочерям и их няне. Девочки были еще слишком малы, чтобы понять, что случилось в доме. Они весело играли в своей комнате или резвились в парке.
А Элеонора изменилась заметно и быстро. У нее снизилась температура, она постепенно избавилась от напряжения и страха, но не выносила, когда ее любимая мама даже на минутку отходила от нее.
Шарлотта попросила ее быть умницей, читать книжки или играть с сестрами, которые вели себя по отношению к ней очень дружелюбно теперь, когда отец не настраивал их против старшей сестры.
Шарлотта взглянула на лица младших дочерей и в задумчивости отвернулась. Бирюзово-голубые глаза Беатрис были его. И Шарлотта подумала: «Я постараюсь заставить себя позабыть об этом сходстве и полюбить Беатрис и Викторию так же горячо, как Элеонору».
Прошло некоторое время, прежде чем подозрения пали на личного слугу Вивиана. Вольпо старался как можно беззаботнее отвечать на вопросы главного инспектора, но это ему не удалось. В конце концов он затрясся, закричал и рухнул на пол в некоем подобии припадка. Его вынесли из комнаты. Детективы из Лондона, поговорив с леди Чейс, пришли к выводу, что скорее человек романского происхождения, нежели англичанин, мог вонзить злополучный нож между лопаток его светлости. После посмертной экспертизы стало очевидно, что рана была нанесена длинным и чрезвычайно острым ножом типа стилета. Оружия нигде не оказалось, но полицейские выпустили собак, чтобы скрупулезно обследовать дорогу между домом миссис Грешем и замком.
Полицейские продолжили свое расследование и в доме миссис Грешем, но вскоре убедились, что никто из присутствовавших там не причастен к преступлению. По мнению главного инспектора, преступление совершено человеком, который знал о намерениях его светлости посетить заведение этой небезызвестной дамы и направился за ним следом. Кто еще мог быть этим человеком, как не его личный слуга, который так непонятно и бессвязно отвечал на вопросы?
— Вольпо был очень предан моему супругу… — начала было Шарлотта.
Но инспектор перебил ее, сказав, что действительно да, Вольпо был предан его светлости, однако сама миледи в доверительной беседе с полицией упомянула о том обстоятельстве, что мистер Вольпо сговорился с его светлостью дать ложные показания насчет ее поведения. И разве не вероятно, что впоследствии его светлость и мистер Вольпо могли поссориться из-за денег? Возможно, что неудавшийся шантаж и стал причиной убийства.
До тех пор пока над замком не сгустилась темнота, инспектор искал доказательства его точки зрения.
Шарлотта отправилась отдохнуть в комнату Элеоноры. Взволнованная и уставшая от ужасной процедуры расследования, она попыталась уснуть, но тщетно.
Тело Вивиана наконец унесли из Клуни, и Шарлотта испытала ни с чем не сравнимое облегчение. На следующий день бывшего хозяина Клуни положат в гроб, обтянутый красным крепом, и перенесут в маленькую церквушку в Харлинге. Она беспрестанно думала об этом — об ужасной и внезапной смерти Вивиана. И отчего-то ее мысли повернули вспять, в тот день, много лет назад, когда Вивиана принесли в эту же церковь раненного в голову и ему показалось, что он увидел свой собственный гроб. Странно, что все произошло именно так, как он тогда вообразил.
В руках у Шарлотты было письмо, которое она получила утром от человека, теперь носящего имя лорда Сен-Шевиота.
Любимая Шарлотта!
Завтра я выезжаю в Пилларз, чтобы находиться рядом с вами, когда я вам понадоблюсь. Наконец-то луч солнца пробился сквозь непроглядный мрак! И вот теперь сбылась моя надежда, что, когда эти ужасные дни закончатся, вы придете ко мне и разрешите мне любить вас и вечно заботиться о вас.
Я глубоко люблю и почитаю вас. Сердцем и душой я всегда буду вместе с вами в часы ваших испытаний.
С самой нежной любовью и привязанностью,
ваш Доминик
Шарлотта нежно поцеловала письмо и погрузилась в размышления о Доминике и его будущем. Она была слишком потрясена и растеряна, чтобы думать о себе. Но до чего радостно было думать о том, что Доминик со всем его благородством, чистой любовью и преданностью ожидает ее. Несмотря на то, что некогда ее волновала только мысль о том, что он может быть вынужден бросить свою политическую карьеру, теперь она понимала, что, как барону Кадлингтонскому, ему предстоят намного более важные дела — привести в порядок свои владения в Бакингемшире и восстановить заново из руин Кадлингтон-Холл, некогда бывший замком его предков.