Невеста скованного лорда
Шрифт:
Глава 33
Каталина Арди
Камни, к которым я обратилась за помощью, почувствовали моё волнение. Они указали дорогу, но не ту, что вела наверх, а ту, что привела меня к матери. За неё я тоже боялась. Мысли метались от возможной битвы на поверхности, к возможным ужасам, творившимся с мамой в Чреве.
Но когда я увидела её, не смогла сдержать возгласа удивления. Это была совсем другая женщина. Не та, что сидела взаперти восемнадцать лет. По-прежнему слишком худая, но уже не болезненная. В той же растрёпанной и грязной одежде, но державшаяся уверенно и с достоинством.
–
В ответ я промычала что-то невнятное, потом, вновь обнаружив голос, спросила неверяще:
– Ты можешь говорить?
– Твердыня милостива. Она прощает тех, кто совершает грех во благо, – не дожидаясь, когда я пойму или приму её слова, она схватила меня за руку и потащила вперёд. – В восточном коридоре обвал, поэтому придётся бежать в обход. Столько лет прошло, я до сих пор помню здесь каждый поворот.
Мы попетляли немного и оказались под Храмом Твердыни. Ведущая к нему каменная дверь была не просто распахнута, она раскололась и лежала грудой на пути.
– Надеюсь, хоть храм не обрушился, – сказала я, перелезая через обломки.
– Храм Твердыни? – удивилась мама. – Остров развалится, но храм устоит.
К счастью, она оказалась права. Подземные уровни храма и наземная постройка – всё было цело. Ни трещинки, ни обвалившейся побелки. Мозаика, что украшала стены, заигрывающе блестела в солнечных лучах. Раньше я не замечала – или не обращала внимания – сколь величественным был этот храм. Древний, он хранил в себе воспоминания о множестве поколений жителей Иль-Нойер. Помнил, как всё начиналось, и увидит, как всё продолжится.
– Всё будет иначе, – сказала я, выходя на площадь.
Народу было много. Они не буйствовали, вопреки опасениям мамы, но были растеряны. Осматривались, будто искали объяснения происходящему. Освальд стоял на помосте. Наверное, успокаивал их. Объяснял, что остров больше не будет тонуть.
– Всё будет иначе, – повторила я, направляясь к супругу и намереваясь рассказать жителям правду. О том, как их обманом сковали в собственном доме. О том, как веками водили за нос и делали из них дикарей. И о том, какое невероятное будущее ждало их впереди.
Остров поплывёт. Он наконец-то станет свободным.
– Мы вновь переименуем его в Иль-Нагъер, – объявил Освальд, когда я закончила свою речь. – И отправимся в плавание вдоль материка. Мы снимем запрет с наших нари и вернём им свободу. Станем открыты миру и будем обмениваться опытом. Слава о нашем острове разлетится по материку. И больше никогда мы не позволим никому обманом поставить нас на якорь.
После, когда растерянный и в то же время ликующий народ разошёлся с площади, мы всей нашей семьёй отправились в резиденцию. Слуги, которых распустили после нашего отъезда, вернулись туда вместе с нами. Некоторые успели забежать домой, чтобы взять с собой немного еды. И в тот вечер мы устроили общий ужин. Праздновали все вместе. А потом у камина мама рассказала нам, что случилось после того, как отец унёс новорождённую мена из нашего особняка.
– Он должен был отдать тебя кочевникам. Вашему народу, – она взглянула на Эмельена. – Не знаю, какой они носили ранг, возможно, тоже были взывеями. Им пришлось дать слово на Нити истины, что они защитят мою дочь и позволят ей уйти, когда придёт время. Я знала, что она снова окажется на Иль-Нойер. И знала, какая судьба её ожидает, – глаза мамы блеснули слезами. – Но я не могла поступить иначе. Когда меня сбросили в Чрево, – она напряжённо замолкла, будто ожидая кары, но потом облегчённо выдохнула. – Теперь говорить об этом можно. Всё закончилось и почти всё сбылось. Так вот, когда меня сбросили в Чрево, я оказалась в Лабиринте видений. Там мне открылось наше прошлое и будущее. Ужасы, что позади и что впереди. Тогда-то я и увидела, как несправедлива судьба к заклинательницам на Иль-Нойер. Тогда же увидела свою дочь, на которую падёт выбор Твердыни и козни Сандрии. И хотя будущее менялось и мелькало, эта его часть была неизменной. Из Каталины сделают эн-нари. И бесконечная цепь мучений продолжится. Но вдруг в одном из видений мелькнула надежда. Я увидела, что, если Каталина вырастет вдалеке от острова и не примет судьбу, а Брижина, наоборот, сможет принять свою, тогда у заклинательниц появится шанс. Мне было страшно и горько рушить нашу жизнь ради этой призрачной надежды. Но я верила, что мои дочери справятся и готова была пожертвовать всем. Ваш отец принёс себя в жертву, ради вашей свободы, – она разрыдалась. – И вы смогли её добиться.
Немного успокоившись, она продолжила:
– Когда я выбралась из Чрева, уже тогда начала искать способ уберечь своего ещё не рождённого ребёнка. И узнала, что в землях Вея есть великие мастера обмана. Они могли забрать кого и что угодно у Высшей из-под носа. Хотя мне нельзя было поведать вашему отцу о том, что я видела будущее, когда попросила его отыскать тех мастеров и не задавать вопросов, он послушался. Поверил, что так надо. И нашёл их. Привёз на остров. Но когда я попросила их забрать мою новорождённую дочь, они отказались. Украсть заклинательницу с Иль-Нойер означало посеять раздор между народами Твердыни и Вея. Они не хотели так рисковать ради какой-то заклинательницы.
«Я заплачу», – взмолилась я тогда. – «Берите всё, что хотите».
Но им не нужны были ни деньги, ни заговорённые камни.
«Только если ты дашь нам росток Древа Тэинор», – усмехнулся один из них. Это давно известно, что в краю Вея много пустынных земель. Для взывеев росток Древа – единственный шанс вернуть этим землям плодородие. Но Иль-Нойер уже много веков не делился ни с кем своим богатством. Когда взывей упомянул Тэинор, в моей памяти вспыхнуло одно из видений. Тогда в лабиринте Твердыня мельком показала мне картину – светловолосая девушка сажает росток Древа в землях, не похожих на наши. И эта девушка чертами лица напоминает меня.
«Моя дочь», – сказала я дрожащим голосом, понимая, что вот-вот меня постигнет кара за то, что выдам секрет Твердыни. Раскрою увиденное в Лабиринте. – «Моя дочь привезёт в вашу землю росток Тэинора. Я видела это в Чреве», – на этих словах мой голос уже начал хрипнуть. – «Обещайте, что отпустите Каталину, когда ей исполнится восемнадцать», – последнее, что я успела сказать.
– Если бы не пропавший голос, они ни за что бы мне не поверили и не стали рисковать. Но то, что Твердыня покарала меня, доказывало – такое будущее и правда возможно. Так я и заключила сделку с народом Вея.
Мама посмотрела на Брижину.
– Я не могу заставить тебя воплотить это видение. И не хочу этого делать. Ты вольна выбирать свой путь сама.
– Но я хотела бы, – ответила Брижина. – Если лорд Шенье позволит, я хотела бы забрать с собой росток. Мы с Эмельеном найдём самую засушливую землю и сделаем из неё рай, – она улыбнулась и с теплотой взглянула на возлюбленного. Эта Брижина была так непохожа на ту, что я встретила, когда только приехала на остров. Отстранённая и молчаливая, в холщовых одеждах. Перед глазами встал её образ в храме, как она босая сметала воск с подсвечников в молельне. Счастье оказалось ей так к лицу.