Невеста Степи

Дрим Мила

Когда слуги принесли поднос с пиалами, наполненными крепко заваренным чаем, разбавленным жирным кобыльем молоком, и угощениями, красовавшимися на плоской тарелке – изюм, чернослив, лесной орех и персики, Эмир, как бы между делом, задал еще один вопрос:

– Стены Константинополя на самом деле такие неприступные, как говорят о них?

Елена, открыла было, рот, чтобы сказать о том, что Константинополь уже не так силен, как прежде, но, вовремя вспомнив, что это может обернуться трагичными последствиями для любимого города, медленно вздохнула и ответила так:

–

Я мало понимаю в этом. Меня не обучали военному делу, и потому мой ответ будет заведомо ложен.

Эмир, чуть склонив голову набок, прихватил смуглыми пальцами чернослив и отправил его в рот. Елена, смущенно опустив взор вниз, взяла один орешек.

– У тебя большая семья? – продолжал расспрашивать Эмир.

– Два старших брата и младшая сестренка, – ощущая тоску по близким, ответила принцесса. Она, подняв взгляд на Эмира, встретилась с его нечитаемым, задумчивым взором. Осмелившись, девушка добавила:

– А у вас?

И только задав вопрос, Елена заметила, как округлились от удивления глаза Нафисы и Заиры. Видимо, она, сама того не зная, только что нарушила правило этикета.

– Я – единственный ребенок, – Эмир сделал глоток чая. В юрте повисла тишина. Елена, нервно сжимая пальцы рук, лихорадочно размышляла, чем же закончится этот обед. Выдерживать общество Эмира с каждой минутой становилось все сложнее, к тому же, его вопрос про неприступность Константинополя, наполнил грудь принцессы тревогой. Украдкой поглядывая на его спокойное лицо, Елена не могла понять, что именно задумал мужчина. Никаких эмоций. Ровный взгляд и небывалое спокойствие.

– Ты хотела бы вернуться домой? – вдруг, прерывая затянувшееся молчание, поинтересовался Эмир. Его наложницы тут же оживились от услышанного, а Елена, удивленная вопросом, непонимающе посмотрела на воина. Она не ослышалась?

– Домой? – повторила девушка.

Эмир властно качнул головой.

– Больше всего на свете я бы хотела вернуться домой, – с жаром, от которого на округлых щеках проступил маковый румянец, сказала Елена. Уголки губ Эмира приподнялись в еле заметной, но, все же, улыбке. Смутившись от собственной эмоциональности, Елена следом добавила:

– Но разве я могу?

– Я отправил гонца в Византию, – начал Эмир, и от этой новости в груди девушки от счастья затрепетала душа.

– С вестью о том, что в моем плену – византийская принцесса, – продолжил Эмир. – И если император хочет, чтобы его дочь вернулась домой, он должен будет заплатить выкуп за неё.

У Елены не хватило смелости и спокойствия, чтобы узнать, какая цена назначена за её свободу. Испытывая двоякие чувства – радость от того, что у неё появился шанс вернуться домой, и тревогу по причине того – а сможет ли отец собрать золото, девушка произнесла:

– Спасибо.

– Мои наложницы, – Эмир грациозным движением указал в сторону темноглазых красавиц, – хотели задать тебе несколько вопросов о том мире, где ты жила. Заира, начни первая.

Заира, в уши которой были вдеты длинные серьги с ярко-красными камнями, довольно улыбнулась. Еще бы! Сам Эмир отдал предпочтение ей!

– А правда ли, что во дворцах Византии стоят статуи людей? – желая поразить всех своим вопросом, любезным тоном поинтересовалась Заира. Теперь, когда она собственными ушами услышала, что эта златовласая чужестранка желает вернуться домой, наложница Эмира уже не расценивала её, как большую угрозу. И все же, Заира не была настолько глупа, чтобы полностью расслабиться. О, нет, пока эта Елена здесь, покоя им не видать!

– Это так, – византийская принцесса ощутила стыд. – Но все статуи перенесли в отдельный зал, подальше от глаз.

– Голые статуи? – темные глаза Заир блеснули от удивления.

– Да, – Елена сглотнула, – они стоят там давно, еще когда Римская империя была могущественной и простиралась до Британских островов.

– Ты изучала историю? – не показывая, как его удивили слова Елены, задал вопрос Эмир.

– Как я говорила, в нашем дворце большая библиотека, а моим образованием занималась еще и мать. К тому же, когда к отцу приезжали гости, я нередко слушала то, о чем они говорят.

Эмир, кивком головы принимая ответ Елены, махнул рукой Нафисе. Та, оживившись, спешно выпалила:

– А какие прически носят ваши женщины? Чем украшают себя?

Елена, послав Нафисе понимающую улыбку, ответила:

– Волосы заплетают в косу или две косы, и собирают наверху. Голову украшают диадемой, – заметив, что женщины не понимают, что значит это слово, принцесса пояснила:

– Это похоже на венок из золота.

– А какую обувь носят ваши женщины? – Нафиса подалась вперед. На лице её замелькала улыбка.

– Обувь бывает самая разная. В летнее время – это сандалии, когда приходит прохлада, то обувают бархатные башмачки.

Эмир, обмокнув пальцы в пиале с чистой водой, произнес:

– Мне пора идти. Арслан, проводи принцессу и её служанку.

Когда Эмир поднялся, следом за ним встали все, в том числе и женщины. Елена, ощущая некое облегчение, что этот долгий обед наконец-таки завершился, вежливо попрощалась с Нафисой и Заирой. Как только Эмир вышел из юрты, жилище покинули Арслан и Елена с Марией. И только когда принцесса вышла на свежий воздух, до неё дошло, что она забыла попросить о своих служанках.

Глядя вслед прихрамывающему Эмиру, Елена ощущала, как с каждым его новым шагом, у неё теряется возможность спасти Ольгу и Ирину. Стыд, злость на собственную слабость, отозвавшись болью, противно скрутили живот девушки.

Не выдержав, Елена шагнула вперед и произнесла:

– Эмир!

Лишь когда имя мужчины слетело с её губ, принцесса поняла, что сделала то, что так не хотела делать. Она назвала этого человека по имени.

Застыв от напряжения, Елена наблюдала за тем, как Эмир, услышав её голос, медленно остановился, и так же медленно, полуобернулся. Сейчас девушка могла разглядеть его профиль – прямой, с небольшой горбинкой и слегка приплюснутый нос, выпуклые скулы и губы, презрительно поджатые. Его черными волосами, как и в ту ночь, играл ветер.