Невеста в облаках или История Регины Соколовой, родившейся под знаком Весов
Шрифт:
Говорил он долго – я заслушалась. Все так, все верно. Он, наверное, опытный адвокат, и он может все повернуть в мою пользу – кроме той ситуации, в которую я попала. Чтобы доказать, что меня подставили, надо сказать, кто – и подставить его. Чего и добивался от меня следователь. В чем и был весь ужас. На это я пойти не могу – несмотря даже на то что это не Валера нанял мне этого адвоката, несмотря на то что я не получила ни одной передачи, никто не пытался выяснить, где я нахожусь, как у меня дела, никто, даже девочки, которые
«Преданный взгляд». Я вспомнила нашу первую ночь у Вечного огня – и чуть не заплакала. Я всю жизнь буду помнить его таким, как тогда. Тогда я дала все клятвы, какие только можно было, хотя и не сказано было ни слова. И на картофельном поле тоже – дала.
И, кстати, если я скажу, что это Валера, – это будет уже «соучастие»! А за соучастие дают больше. Банда, шайка, преступная организация, сеть, звено в цепи… Это мы с Валерой – банда. А Валера с кем? Он ведь тоже от кого-то получил этот пакет! Боже мой…
– Ну так как, Регина? Какой это вариант? Третий?
– Третий.
Вот и рассказала. Да что, в конце концов – он и сам догадается, уже догадался.
Главное, чтобы его слова нельзя было предъявить в суде. А адвокат не может свидетельствовать против подзащитного – тут мне тоже устроили краткий ликбез в камере.
– Ну я так и думал. А этот человек – он хотя бы знает, в какую ситуацию вы попали?
Я молчу.
– Хорошо, давайте по-другому. Вы знали, что у вас в сумке лежит этот пакет?
И вот тут я чувствую, что не могу больше сдерживаться. Лучше сейчас. Лучше рассказать все адвокату, чем следователю. Потому что кому-то мне надо это рассказать. Ну хоть что-то рассказать. Не могу я это больше держать в себе. Если бы я была на свободе – я бы сейчас рассказала все, наверное, первому встречному, прохожему. Но тут нет первых встречных. Лучше уж адвокату. Пусть он будет первым встречным!
– Нет, я не знала.
– Вы не знали, что там вообще лежит этот пакет, или не знали, что в нем?
– Про пакет знала, конечно. Я сама его туда положила. Но я же не заглядывала в него. Меня так с детства приучили… Ну понимаете, все, всегда, и мама, и бабушка, и тетя… Чужие письма читать нельзя – так ведь? Ну вот и тут
– Хорошая вы девочка… – говорит он и лезет за сигаретами. – Не начали еще курить в камере? Хотите?
– Нет, не начала. У нас с этим строго, вы же знаете. В полете не курят. И медкомиссия… В общем, нас учили…
– Хорошо вас учили. Только вот как нам с вами выпутываться из этой ситуации… Это он или она?
– Он.
– И вы его любите?
Если я отвечу «да», он ведь в два счета вычислит – все в аэропорту знают. Но я не могу больше!..
– Вы обещаете, что никому не скажете?
–
Регина, и я знаю свое дело. Не хочу хвастаться, но ваш Хельмут, кто бы он вам ни был, не с улицы меня взял. У меня есть имя и репутация. И даже если бы я был подонком, я не стал бы рисковать своей репутацией по столь, простите, малозначительному поводу. Я не буду использовать эту информацию против вас. Все, что я скажу – что я разглашу на суде, – я скажу только с вашего согласия. Впрочем, на мой последний вопрос вы можете и не отвечать. Я уже понял.
– Я не знала, что было в этом пакете. Он попросил меня положить его к себе – и все.
– Это было в первый раз?
– Нет. Было так уже раза два или три – я даже не помню, я не придавала этому значения.
– Н-да… А кому вы должны были отдать его в Берлине? К вам кто-то приезжал на встречу? Или вы сами ездили? Как это происходило? Тут важно знать, могут ли быть свидетели – тем более если это было не один раз.
– Да нет, никому…
– То есть? Но куда-то же вы его девали, этот пакет?
– Он подходил и забирал потом, сам. А мне к тому же – ну мне некогда было, ведь всегда как раз в этот момент сдача-приемка идет…
– То есть он летал вместе с вами?!
– Да. Он… летчик.
Он молчит. Потом встает и начинает ходить по комнате.
– Господи, господи, господи! Какая же вы маленькая девочка! Какая вы дурочка! Сколько вам лет?
– Двадцать. С половиной.
– Дитя… Ну нельзя же так доверять мужчинам! Черт бы вас подрал. У меня дочке почти столько же…
– Вы его не знаете! Он… хороший человек.
– Он замечательный человек, судя по всему!.. Простите, сорвался. Это не мое дело, конечно, просто сколько лет работаю и все никак не могу привыкнуть к тому, что такие вот дурочки, простите еще раз, как вы, попадаются – и такие подонки их используют.
– Не надо так про него говорить.
– Ладно, не буду. Сдержусь, хотя с трудом. Но если только вы сами мне сейчас говорите правду, если вы его не оговариваете… Ладно, ладно, вижу, что правду, – или я уж совсем в людях перестал разбираться…
– Вы говорите, как следователь…
– А следователь ваш, меж тем, не дурак. И он отлично понимает все то, что вы мне сейчас сказали, без ваших объяснений. Скажите, кто-нибудь, кроме вас двоих, мог видеть… То есть это даже неважно – положим, никто не видел. Кто-нибудь знал, что у вас с этим человеком есть какие-то отношения? В любой степени – флирт, взаимная симпатия, совместное времяпрепровождение? Кто-нибудь, из ваших сослуживцев, может рассказать следователю, что вы с этим человеком в дружбе?