Невеста вождя драконов
Шрифт:
— Но крылья так и не выросли. — Голос полукровки дрогнул — всего на миг, а после стал тверд и спокоен. — Хотя я полагала, что спустя долгие десятилетия они наконец-то нашли меня. Видимо… видимо, я ошибалась.
Грудь Мики стеснило, в животе появилось неприятное ощущение. Она долго смотрела на Уну, пока не решилась добавить:
— Тебе не нужны крылья, чтобы двигаться к мечте. Пусть пешком, ползком, по грязи и при сильном ветре… Неужели что-нибудь из этого способно заставить тебя вновь отказаться от своих желаний?
Ей вдруг показалось, что она смогла достучаться до нее — лицо девушки разгладилось,
— Боюсь, настало время выбора. — Уна задержала дыхание, будто подбирая слова, а затем выпалила, чувствуя, как к глазам подступают непрошеные слезы: — Мне пришлось выбрать между волей богов и желанием сердца. Выбор непростой, но я его сделала. Как и ты. Как Рейнард и Лейв.
— Уна…
— Не нужно, — она покачала головой. — Кто ты такая, чтобы жалеть меня? — Слова ее были злыми, но на губах блистала легкая улыбка. — Я попрошу тебя убить меня быстро и без жалости, если ты окажешься моим врагом. Если же ты мне друг, то… то просто береги их. Не вмешивайся, когда они дерутся, но останавливай, когда бросаются друг в друга обидными словами, словно ножами. Будь рядом и молча слушай их, когда воспоминания начнут ломать их. А это случится… Обязательно случится после прибытия в Архану. Просто будь рядом.
Она не дала Мике возможности сказать что-либо еще — быстро всучила ей две меховые куртки и отошла к Агнес.
Микаэлла не понимала, что за чувство осело в сердце. Оно было неприятным, горячим и ледяным одновременно, острым, как лезвие топора. К жалости, которую она не смогла придавить даже после слов Уны, примешивалось что-то еще. Несмотря на сложный характер этой женщины, до сих пор кажущейся Мике сплошной загадкой, она понимала, что будет тосковать по ней. По ее ворчанию, искреннему смеху и медовым глазам, которые искрились всякий раз, когда она видела Лейва — крылья, так и не ставшие для нее родными.
— Вы удивительная девушка, Микаэлла, — напротив замерла старейшина, вынудив Мику вздрогнуть и впиться в спокойное лицо рассеянным взглядом. — Жалеете того, кто этого не достоин, забывая о тех, кто действительно нуждается в этом.
Тело внезапно напряглось, будто приготовившись к удару, мышцы задрожали, а взгляд стал более осознанным и твердым. Слова Дэгрун вызвали злость, которую Мика поспешила сразу подавить, медленно и равномерно выдохнув.
— Не вам решать, кто достоин моей жалости. Уна хороший человек. И да — мне ее жаль. Жаль, что она вынуждена продолжить служить вам, вместо того чтобы начать жить по своим правилам.
Девушка заметила, что ее тон не только удивил старейшину, но и вовсе ей не понравился. И все же женщина постаралась скрыть это, натянув на лицо улыбку.
— Человек, говорите… Во-первых, Уна — не человек. Она отброс, как и все остальные полукровки. Не способная ни на что, кроме служения. И она определенно не достойна жалости. Ни моей, ни вашей.
— Как вы смеете так говорить? — Мика едва не задохнулась от гнева. — Ваши слова идут врозь с вашей мудростью, если она, конечно, вообще существует.
— У меня есть сотни причин осуждать ее. Вы знали, что она причастна к смерти жены Лейва? Не знали?.. Что ж, боюсь вас огорчить, но хорошей она никогда не была. Уна влюбилась в Лейва еще задолго до его связывания. Он не мог
— Жена Лейва была вашей сестрой? — шепнула Мика, вмиг утратив всю свою уверенность.
— Теперь вам понятна моя ненависть к ней? — Дэгрун усмехнулась, но было заметно, что слова ей даются с трудом. — Я знаю, что это была Уна. Она дала яд моей сестре, после чего та не смогла забеременеть. Все решили, что она бесплодна, но это было не так…
— Но как это связано с ее смертью?
В серых глазах старейшины вспыхнуло изумление, брови приподнялись.
— Вы ничего не знаете? — удивленно спросила она и оглядела девушку с головы до ног — так внимательно, что той стало не по себе. К горлу подкатила тошнота. — Странно, что Рейнард не предупредил вас. Впрочем, вам уже не о чем волноваться. — Губы ее презрительно искривились. — Я не одобряю того, что происходит, но желаю вам быть сильной, чтобы ваша дочь смогла взять с вас пример, а сын понимал, какую женщину нужно будет искать в будущем.
Она быстро посеменила прочь, обратно к замку, оставив Микаэллу в смятении и породив страшную догадку в ее душе, которую она не желала принимать всерьез.
Глава 40. Сильный полукровка
Как и сказала Агнес, Вальгард очень быстро скрылся за туманом. Драккар с надутым парусом разрезал воду, стремительно отдаляясь от фьорда.
Мика до последнего смотрела на Уну и Агнес, следящих за кораблем с берега, чувствуя тяжесть в груди, пока их фигурки не пропали из виду. Она не верила словам Дэгрун и сейчас жалела, что так и не отважилась расспросить обо всем Уну. Она хотела узнать правду — какой бы та ни была, как бы сильно ни изменила ее отношения. Но она осталась позади, как и годы жизни в вечно холодном и сером Вальгарде.
Драккар несся вперед, подхваченный морским ветром. Рей и Лейв ни разу за день не прикоснулись к веслам, и Микаэлла предположила, что гнавший их ветер был вызван самими драконами. Только Генри с трепетным восторгом хватался то за одно весло, то за другое, пока не обессилел до такой степени, что уснул еще до захода солнца.
Мика сидела у носа корабля, поглаживая брата по рыжим волосам. Он крепко спал, голова его покоилась у нее на коленях, и его близость погружала в состояние спокойствия. Тревога, одолевавшая с самого утра, куда-то исчезла — возможно, она вспыхнет вновь, чуть позже и с новой силой. Но пока этого не происходило, девушка наслаждалась соленым воздухом и тишиной, прерываемой мерным рокотом волн и изредка шепотом мужчин.
Солнце медленно скользило вниз, погружаясь в море, окрашивая его гладь и часть неба в нежный розово-оранжевый цвет. Шум волн и сопение Генри убаюкивали.
Мика почти дремала, но отчего-то в этот раз легкая качка действовала на нее иначе. В горле встал неприятный ком, во рту стало сухо, и непонятная горечь обожгла язык. Сердце вдруг подпрыгнуло в груди, девушка распахнула глаза, перегнулась через борт, резкостью движений разбудив брата. Тошнота сдавила горло, и Микаэлла закашляла, чувствуя, что еще немного — и сердце разорвется от напряжения.