Невеста вождя драконов
Шрифт:
Странный трепет охватил ее, вынудив сердце подпрыгнуть в груди и забиться громче и чаще. Имя старика само сорвалось с сухих губ:
— Ингви?
Мика не увидела его реакции, он даже не обернулся к ней, но знала отчего-то, что он улыбнулся. От него исходило тепло, которое она чувствовала на расстоянии, и доброта — ни с чем не сравнимая доброта.
— Здравствуй, дитя, — проскрипел старик, и Мика, облегченно выдохнув, поднялась с кровати и нерешительно приблизилась к нему. — Далеко ты забралась в этот раз…
— Так мы все же добрались? — Девушка остановилась рядом, так, чтобы не мешать
— И не сидится же тебе на месте, Микаэлла. Вся в матушку.
Старик поставил миску на стол, выпрямился, прохрустев суставами, и зыркнул на Мику, хитро сощурив узкие серые глазенки.
— Боги следят, но не поймут — выживешь иль нет. — Он покачал головой, чем заставил девушку поджать губы, почувствовать себя так, будто ее отчитывают. — Никто не предвидел такого. Но… — Ингви замолк на миг, нахмурившись и нервно почесав бороду. — Но я рад, что ты все еще жива.
— Ты же тоже один из них, — осмелилась сказать Мика. — Фрейр, бог плодородия и лета… Ты сам солнечный свет, дождь, обильные урожаи и мир. Почему ты до сих пор показываешься мне? Чем я заслужила видеть, разговаривать и стоять рядом с одним из богов?
Казалось, ее слова сильно разгневали старика — он насупился, в серых глазах блеснуло недовольство. Но, глубоко вздохнув, Ингви подавил эти чувства и даже позволил себе улыбнуться.
— Не за твои заслуги я трачу на тебя время. Я лишь забочусь о тебе, как того хотела твоя матушка. В память о ней…
— Вы были знакомы?
Он вдруг погрустнел, чего Мика совсем не ожидала увидеть, поник, но вскоре усмехнулся и погрозил ей длинным худым пальцем.
— Вот же негодница, — голос его был весел, но она по-прежнему видела грусть в его глазах и слабую скорбь. — Вынуждаешь откровенничать с тобой. Больше не смей так делать. Порой тяжелые книги должны оставаться закрытыми и нетронутыми. Не вороши тайны в моей душе… Лучше выпей это, — он подал ей миску, наполненную вязкой густоватой жидкостью. — Это отвар. Он поможет тебе проснуться, избавиться от невидимых оков, что надели на тебя недруги.
— Разве я все еще сплю? — спросила сипло, забрав из высушенных рук Ингви миску.
— Как убитая, — серьезно отчеканил он.
Под строгим взглядом бога она выпила ужасный на вкус отвар и вернула ему миску, морщась и облизывая губы, сохранившие кислый вкус ягод. После этого взгляд Ингви потеплел, но лицо по-прежнему хранило строгость и серьезность.
— А теперь возвращайся. Поспеши, пока не стало поздно. Ты нужна ему сейчас, как нужна вода умирающему под жарким солнцем цветку. — Мужчина взял руку Микаэллы в свою, провел большим пальцем по вязи и, подняв на нее таящие великую мудрость и силу глаза, добавил: — Никому не доверяй, дитя. Никому. Все, что окружает тебя, таит опасность. Даже друзья могут оказаться врагами, самые близкие и любимые… Но ты поймешь… Поймешь, когда можно будет верить. Сердце подскажет, кто искренен с тобой, кто не предаст и защитит. Главное — не позволяй чувствам ослепить тебя. Это тебе мой подарок… Дар, Микаэлла. Видеть, что таится в глубине человеческих душ.
Глава 43. Ярость
Слова бога неожиданно потонули в хоре возмущенных голосов. Его лицо растворилось, глаза Мики застелила серая пелена, но быстро спала, освобождая от видения.
Она очнулась в том же домике, на той же самой кровати, но в этот раз не ощутила тепла, не почувствовала спокойствия; вместо него внутри засело тревожное чувство. Дыхание было тяжелым, свистящим: не хватало воздуха, и Мика задыхалась.
Снаружи слышались голоса и ритмичный стук, похоже, создаваемый прикосновением топоров о деревянные щиты. Микаэлла не могла ни с чем спутать этот звук. Когда сквозь гул голосов прорвался болезненный рык, она вскочила с кровати и, кривясь от пронзившей голову боли, выбежала на улицу.
Яркий свет солнца ослепил, она замерла на миг, поднеся к лицу ладонь. Рядом с лачугой, где она очнулась, стояло множество других, накрытых соломой и поросших пышной растительностью, домов. Деревья обступали небольшую деревню и, словно живые, тянули к величественному небу кривые, покрытые зеленью ветки. Протоптанная дорожка вела вниз, на травянистую поляну, и за кронами деревьев Мика разглядела припавшее к земле крупное тело дракона и окруживших его, подобно падальщикам, мужчин и женщин, облаченных в легкие одежды.
Мышцы задрожали, жар окутал тело, когда она увидела, как один из мужчин ткнул мечом в крыло дракона. Она тут же сорвалась с места, пустилась к ним, багровея все сильнее, не сдерживая обжигающий кожу огонь.
Прежде чем мужчина еще раз пронзил бы Рейнарда мечом, Микаэлла яростно оттолкнула его, вырвала из рук меч и направила его острие на замершую толпу. Сквозь бешеный стук сердца она услышала мученический стон за спиной. Дракон хрипел, дышал тяжело и шумно. Крылья его подрагивали, ослабшее тело не подчинялось ему. Поймав затуманенный, усталый взгляд янтарных глаз, Мика придвинулась ближе к Рею и покрепче сжала ставшую горячим от ее прикосновения рукоять.
— Не приближайся! — рявкнула, заметив, как женщина, сжимая в руках топор, шагнула в их сторону. Она сразу застыла, то ли поразившись той злобе, что сочилась из голоса девушки, то ли испугавшись ее приказного тона. — Еще один шаг — и я сожгу здесь все дотла!
Для пущей убедительности Мика позволила малой части огня вырваться наружу — синее пламя в один миг окутало рукоять и лезвие меча. По толпе прокатился изумленный вздох, но, казалось, их удивление было связано не с ее силой и угрозой, а с тем, что она была способна контролировать огонь.
— Он для нас чужак, — подала голос та же женщина. В ее ясных голубых глазах больше не было ни капли страха, лишь осторожность. — Больше не гость. Предатель, бросивший Архану ради северян. Кто ты такая, чтобы препятствовать правосудию?
— Я его жена! — воскликнула Мика прежде, чем успела подумать. Слова обожгли сознание, но она тотчас постаралась скрыть волнение и избавиться от сладкого горячего трепета, волной прокатившегося по телу. — Вы убьете его только через мой труп. Но если этому суждено случиться, вы обязаны знать, что помимо виновного лишите жизни и двух невинных. Я буду бороться до последнего вздоха. Но не за себя, а за мужа и ребенка, так же, как и вы боретесь за справедливость.