Невеста
Шрифт:
— Впрочем, мне все равно, — отсмеявшись сказала женщина, — другой помощи от меня не жди. Иди, — она указала пальцем в сторону двери, и та с оглушительным скрипом отворилась, — а надумаешь, возвращайся.
И я пошла. Весь решительный боевой настрой сдуло, как ветром. Куда делась та Верба, что намеревалась брать штурмом дом ведьмы, спорить до хрипа о необходимости спасать Сокола, а потом идти и вызволять любимого при помощи ведовства? Видимо, пропала, ведь та девушка, что теперь понуро возвращалась к своему дому, точно не могла быть ею.
Придя домой, я увидела маму,
С внезапной вспышкой злости я начала выдирать из волос украшения, будто это были горящие угли, что жгли мне кожу.
Разумеется, мама не могла не заметить моего удрученного состояния, но не проронила ни слова, и я была ей за это благодарна. Вместо этого она просто обняла меня и помогла переодеться и расплести косы. Она вовлекла меня в простые необходимые дела, и это отвлекло от безрадостных мыслей.
Мы перенесли все, что могли, из свадебного шатра домой: посуду, еду, даже лавки и при помощи нескольких других женщин — столы, разнесли все это хозяевам, ведь для торжества вся деревня скидывалась всем понемногу. Еду тоже раздали, большую часть отдав дяде Клёну для передачи ушедшим в войско мужчинам.
Кроме этого все женщины деревни собрали дары и жертвы богам — ночью жрец будет проводить ритуал призыва бога-медведя Силы, чтобы он помог нашим воинам выстоять в боях и вернуться с своим женам и матерям. И я тоже собрала сверток подношений, хоть все еще надеялась, что найду какой-то способ вызволить любимого из войска, не отдавая при этом невинность существу из Нави.
Без мужчин в деревне стало пусто, тихо и голо, будто над всеми висела черная туча, исчезли улыбки и звонкие смешливые голоса детей, не было слышно ни пения, ни даже привычных споров соседок. Только тягостное ощущение потери, накрывшее всех разом.
К концу дня я уже не чувствовала ног под собою, а голова гудела от мыслей и переживаний, поэтому я просто упала в кровать, надеясь, что удастся забыться сном, но, как на зло, боги отказали мне даже в этом. Я ворочалась в постели и вздыхала.
Вот оно решение, про которое в своем гадании говорила Калина. И мне нужно принять его сейчас, я в этом не сомневалась — пока новобранцы не ушли далеко на север, пока я нахожусь в родных местах, где знаком каждый куст и овраг, где можно спрятаться, затаиться от погони, которая непременно ждет дезертира, где есть знакомые люди, которые помогут схорониться.
— Дочка, — мама не выдержала очередного моего вздоха, мешающего ей заснуть, — будем молить богов, чтобы Сокол вернулся живым и здоровым. Они непременно услышат нас и помогут.
Конечно же мама не могла догадаться, что мои переживания вовсе не об этом.
— Ты правда думаешь, что они вернутся?
— Я не могу знать, но могу надеяться.
— Скажи, а если бы ты знала способ, как спасти своего любимого, хоть бы это и потребовало от тебя ужасной жертвы, ты бы спасла его?
Мама тут же села
— Верба, пообещай мне, что ты не будешь подвергать свою жизнь опасности!
— Нет, речь идет не о моей жизни, — быстро проговорила я, уже жалея, что начала этот разговор.
— Последнее время ты сама не своя, и это меня волнует, — не успокоилась мама, — я понимаю, что сегодняшние события не могли не повлиять на тебя…
— Ох, мама. Давай спать, — буркнула я, отворачиваясь к стене, надеясь, что не придется продолжать эту тему.
Мама помолчала.
— Да, я спасла бы, — сказала она, хотя я уже не ждала ответа на свой вопрос, — даже ценой жизни, — добавила она тихо, — но это не значит, что ты должна поступать так же!
Я ничего не ответила, но услышала, что мама снова легла. Через какое-то время я поняла, что она уже заснула — суматошный день, бессонная предыдущая ночь сделали свое дело — сон сморил ее.
Я же поднялась, оделась и быстро вышла на улицу. Поскорее, пока не передумала, я двинулась снова к ведьминому дому, чувствуя, что все внутри сжимается от ужаса и тревоги.
По дороге мне в голову приходили мысли разной степени глупости, к примеру, идея обмазаться грязью и глиной, чтобы Навьему Царю было не очень приятно лишать меня невинности — ведь, почему ему должно быть хорошо, а мне плохо? Но, поразмышляв, я отказалась от этой затеи — вдруг бог окажется привередливым или брезгливым и вовсе не захочет меня «обесчесчивать», то не видать мне тогда ведьмовской силы и спасения Сокола. Также пришлось отказаться от идеи обменять ведовство на что-то другое, кроме моей девственности, так как, придумать, что я могу предложить высшему существу ценного или полезного, я не смогла, сколько ни старалась. Не могут же его заинтересовать мои вышитые салфетки и умение готовить суп с клецками! А денег у меня и отродясь не водилось.
А вот мысль захватить с собой что-то алкогольное мне показалась здравой, поэтому я по дороге заглянула в один из соседских амбаров и позаимствовала там бутыль крепленого вина — все равно, оно готовилось для моей свадьбы, стало быть, я практически полноправная хозяйка этой бутылки и ее содержимого. Да, сначала я придумала просто споить Царя и обманом заставить сделать меня ведьмой, но, посмотрев правде в глаза, я поняла, что едва ли это у меня выйдет, ибо пить я не умею, да и хитрец из меня неважный — слишком быстро краснею. Поэтому я взяла вино для себя — для храбрости — и тут же его откупорив я отхлебнула порядочный глоток, от которого все тело окотило жаром. После этого идти стало значительно веселее.
Одним словом, к дому Калины я подошла во всеоружии. Спрятав бутыль в складках юбки, я постучала.
Ведьма снова долго не открывала и явно не была рада меня видеть:
— Что ты все шаришься по ночам? — прошипела женщина вместо приветствия и не дожидаясь ответа пропала в глубине дома. Я, неловко потоптавшись на пороге, приняла это за приглашение и последовала за ней.
В избе все также было достаточно светло, хоть ни свечей, ни лампады видно не было.
— Я пришла… — начала я, но Калина меня перебила: