Невидимая рука. Экономическая мысль вчера и сегодня
Шрифт:
Количество Рис. 4.1. Герман Генрих Госсен (1810–1858) решил классический парадокс ценности: алмазы стоят больше воды, так как они более редко встречаются и поэтому имеют для любой более высокую «предельную полезность».
Сам Госсен полагал, что предельную полезность можно каким-то образом измерить в абсолютных величинах, – например, в наше время это могли бы быть евро или доллары, поскольку та сумма денег, которую некто готов заплатить за алмаз, не в последнюю очередь зависит от его дохода. Доходы людей, как известно, весьма различны. По этой причине не существует
Далее Госсен задался вопросом о том, в каком соотношении люди используют свои ограниченные по величине доходы для покупки различных благ. Представим себе в этих целях покупателя с низким доходом в размере, не превышающем 1000 долл. в месяц. Для простоты предположим, что он может сделать выбор между двумя благами – между водой и хлебом. Оба блага жизненно необходимы, т. е. он нуждается в них обоих. Совершенно неясно, однако, в каких количествах он будет их потреблять.
В этом случае будет необходимо воспользоваться вторым законом Госсена. Этот закон учитывает как цены обоих благ, так и индивидуальные потребности нашего потребителя с небольшим доходом. Предположим, что один литр воды стоит в два раза больше, чем один фунт хлеба. Допустим, например, что вода стоит 10 долл., а хлеб 5 долл. Тогда, согласно второму закону Госсена, наш потребитель разделит свой доход в 1000 долл. таким образом, чтобы последний из купленных им литров воды принес ему в два раза больше пользы, чем последний купленный фунт хлеба. Или иначе: при оптимальном использовании дохода соотношение предельных полезностей двух благ для каждого потребителя должно точно отражать соотношение их рыночных цен.
Что это дает нам для экономического анализа? Абстрагируемся на секунду от денег и представим себе, что люди непосредственно обмениваются своими благами. То есть сапожник меняет свои башмаки на рынке на хлеб и верхнюю мужскую одежду, пекарь приобретает обувь и рубашки в обмен на свои булочки и т. д. Законы Госсена, во-первых, показывают, что такой обмен для всех его участников будет выгоден. Все участники оказываются в выигрыше, хотя в ходе обмена не было создано ни одного дополнительного блага! Так как в начале обмена у сапожника было много обуви, но, возможно, ни одного пиджака, предельная полезность этого пиджака оказалась для него значительно выше, чем предельная полезность пары обуви. Для портного все обстоит в точности наоборот, и поэтому оба они выиграли в результате взаимного обмена своих благ. Широко распространенный взгляд, согласно которому торговля всегда обеспечивает выгоду одного участника сделки за счет проигрыша другого, таким образом, неверен. Торговля – это не игра с нулевой суммой, она выгодна всем ее участникам.
2. Оптимум по Парето и распределение дохода
Из законов Госсена следует, что люди будут обмениваться товарами и услугами до тех пор, пока все участники обмена остаются в выигрыше. Поэтому свободная торговля является важной предпосылкой достижения так называемого оптимума Парето. Оптимум по Парето определяется как состояние экономики, в котором при данных обстоятельствах никакие изменения не смогут обеспечить дополнительное приращение полезности. Разумеется, всегда существует возможность обогащения одних людей за счет других. Однако все возможности получить взаимную выгоду в меновой торговле полностью исчерпываются в оптимуме Парето. Поэтому также говорят, что в таком оптимуме никто не может улучшить своего положения без того, чтобы одновременно не ухудшилось положение кого-то другого.
Эта теоретическая конструкция связана с Вильфредо Парето (1848–1923). Он родился в Париже в купеческой семье из Генуи. Его родители, с восторгом воспринявшие революцию 1848 г. в Германии, назвали мальчика в честь Фрица Вильфреда. Это имя после возвращения семьи в Италию трансформировалось в Вильфредо Фредерико. Парето сменил Леона Вальраса на профессора экономики в Лозанне. Лозаннская
Идеи Парето были направлены против господствующей тогда теории утилитаристов, к которым наряду с Фрэнсисом Хатчесоном (1694–1746), одним из учителей Адама Смита, также принадлежали Иеремия Бентам (1748–1832) и Джон Стюарт Милль. Утилитаристы определяли благосостояние в масштабах всей экономики как «наибольшое счастье наибольшего числа <людей>», подразумевая под этим сумму всех отдельных полезностей. Но такое простое сложение Парето считал совершенно невозможным, так как полагал, что любая форма агрегирования, например перемножение всех отдельных полезностей, неизбежно обречена на неудачу из-за возникающих при этом проблем с измерением.
Нередко, например, приходится сталкиваться с утверждением, что богач получает большую полезность, чем бедняк, так как может потратить больше денег. Действительно, в отношении отдельного человека вполне можно предположить, что получаемая им полезность увеличивается по мере возрастания его дохода, хотя даже на основании данных науки о счастье в этом никак нельзя быть полностью уверенным. Однако совсем другое дело, когда пытаются сопоставить полезность, получаемую бедняком, с полезностью, которую получает богач, и на этой основе вывести сальдо. Здесь трудности начинаются уже с определения единицы сравнения сопоставляемых величин.
Примерно такая же проблема возникает при сравнении спортивных показателей. Можно ли назвать достижение спринтера, пробегающего стометровую дистанцию за 10 секунд, более высоким, чем результат прыгуна в высоту, преодолевшего планку на уровне 2,4 метра? Такое сравнение вряд ли возможно, потому что для него отсутствует единая шкала измерений. Точно так же обстоит дело при сравнении полезности, получаемой двумя разными людьми. Никто, например, не в состоянии с научной точностью сказать, что полезность билета в театр для бедняка больше, чем для состоятельного человека. При распределении жизненно важных благ, таких как хлеб и вода, ответ на этот вопрос представляется более легким. Но даже в этом случае решение в пользу того или иного блага содержит оценочное суждение, и поэтому, с чисто научной точки зрения, его по-настоящему невозможно обосновать.
Анализируя эти проблемы, Парето сделал радикальный вывод: об увеличении благосостояния экономики в целом можно говорить только тогда, когда уровень благосостояния всех граждан не изменился в худшую сторону, но при этом как минимум у одного индивидуума произошло увеличение получаемой им полезности. Если даже у 99 индивидуумов ситуации улучшалась и только у одного сделалась хуже, сделать однозначные выводы относительно благосостояния всей экономики не представляется возможным. Поэтому, согласно Парето, следует ограничиться более скромной целью и не стремиться к ситуацию, в которой ни один индивидуум не может оказаться в лучшем положении без того, чтобы одновременно у кого-то другого дела пошли хуже. То есть речь идет о равновесном обмене Госсена.
Равновесный обмен, как его понимал Госсен, является необходимым, но отнюдь не достаточным условием такого оптимума по Парето. Для его достижения должны быть созданы некоторые другие предпосылки, которые касаются производственной составляющей экономики. Ведь в реальности дело идет не просто об обуви, рубашках и булочках, которые участвуют только в торговых сделках. Все эти товары сначала должны быть произведены. Но так как наши производственные возможности в целом ограниченны, мы вновь оказываемся перед необходимостью выбора. Мы должны решить, какие товары и в каких количества мы хотим производить, и сколько труда и капитала мы готовы израсходовать на их производство.