Невидимка и (сто) одна неприятность
Шрифт:
Еще вспышка — щит Криса звонко лопнул, вспоротый заклинанием как ножом. Новый — в буквальном всмысле выбит из рук — парень вскрикнул и затряс поврежденной кистью.
Удар — его швыряет в стену.
Удар — подбрасывает в воздух, впечатывает в камень.
Удар — голова безвольно мотнулась, из носа течет кровь. Еще одна попытка колдовства рассыпается искрами.
Удар…
“Он его так убьет”.
Мысль в голове такая ясная, четкая. И одинокая.
Больше мыслей нет.
Я оттолкнулась от стены и отчаянным рывком, в три прыжка влетела между Даниэлем и пришпиленным к стене, как мотылек, Крисом.
Удар.
Кажется, в последний момент, Лагранж что-то все же успел сделать, и заклинание прошло по касательной, ударив в плечо и рука мгновенно мерзко онемела до кончиков пальцев. Я пошатнулась, но даже не упала.
— Ты дура? — рявкнул Даниэль, и за яростью в его голосе мелькнул испуг.
— Это я-то дура?! — ощерилась я в ответ, чувствуя, что...
Что...
Что вот-вот зареву, что мне плохо, что с меня хватит, хватит, хватит!
— На себя посмотри, придурок! Какого беса ты с цепи сорвался? А если бы ты его убил?! — меня трясло от пережитого страха, и я орала на Даниэля, впервые за долго время орала — и не могла остановиться.
Магический карцер. Не на пару-тройку дней — на долгие месяцы разбирательства. Выпускают — только на обследования к магам-психологам. И если становится совсем плохо. Но потом возвращают. Дознаватель, адвокат, раз в неделю — один из родителей. Обоих сразу нельзя. Другие визиты запрещены.
Рассказы Адриана всплыли в голове болезненно остро, невыносимо.
От этого его даже отец бы не защитил — от разбирательства!
При мысли о том, что с ним, с Даниэлем, все это могло случиться, что его могли запереть в безмагической клетке, отчаяние захлестнуло меня с новой силой, и прорвалось болезненным криком:
— Ты хоть иногда можешь соображать, где находишься?! Здесь тебе не Королевская Академия!
Даниэль слушал меня с каменным — каменеющим! — лицом. Молча.
И только в последний момент брезгливо бросил:
— Да уж. Здесь не Академия.
Развернулся и ушел, не потрудившись грохнуть дверью о косяк — он ее даже не закрыл и от порыва ветра та закачалась на петлях протяжно поскрипывая.
Я осталась стоять, хватая ртом воздух. Сжимая кулаки. Кулак. Левую руку так еще и не отпустило, она болезненно ныла, покалывая иголочками.
Идиот!
Я зло притопнула ногой, тряхнула волосами. Внутри бурлило и кипело.
Но только когда сзади раздался какой-то сдавленный звук шевеления, я вдруг вспомнила, что в аудитории мы были не одни.
Обернулась.
Рухнувший на пол Крис кое как принял сидячее положение. Вид — измочаленный, кровь носом. Он вызвал у меня прилив не жалости, а глухого раздражения.
— В медотсек? — сухо осведомилась я, понимая, что голос звучит совсем не так, как раньше.
Эриндейл ожидаемо отрицательно мотнул головой.
Раздраженно сдув волосы с лица, я приблизилась, опустилась рядом на колени. Вскинула руки. Тело действовало само. Я как будто со стороны наблюдала, как кто-то очень похожий на Лали Хэмптон проводит диагностику, убеждается, что ничего смертельного Лагранж сделать все же не успел, запускает необходимые исцеляющие заклинания. Уверенно. Четко. Без сомнений. Без сбоев.
И только когда мой арсенал медицинских навыков был исчерпан, нахлынуло опустошение. Нужно было подняться, собрать вещи, уйти к себе. Лабораторную никто не отменил, да и помимо нее и другие задания есть…
Я продолжала сидеть, сложив руки и уставившись в пол.
Пока не почувствовала на себе чужой пристальный взгляд.
Подняла голову.
Крис смотрел на меня так, будто впервые в жизни увидел.
Я опустила ресницы, отворачиваясь. Сил не было даже на то, чтобы бояться и переживать, что он там подумал.
Эриндейл медленно поднялся.
— Спасибо, — прозвучало откуда-то сверху, я только кивнула, но Крис все равно не торопился уходить. — Лабораторку завтра доделаем?
— Я сделаю, — равнодушно отозвалась я.
А он все равно стоял над душой.
— Как твоя рука?
Я заторможено посмотрела на левую ладонь, сжала и разжала пальцы — отпустило. Я даже не заметила когда.
— Нормально.
— Дай посмотрю, — он тронул меня за плечо и я дернулась, отстраняясь.
— Не надо, все нормально. Иди.
Крис тем не менее постоял еще несколько мгновений, словно хотел что-то еще сказать. Но потом все же собрал свои вещи и ушел, слегка прихрамывая.
Только тогда я тоже поднялась, чувствуя себя так, будто сейчас развалюсь на кусочки. Подошла к столу, беспорядочно затолкала в сумку книги и тетради. Перевела взгляд на вещи Даниэля, оставшиеся лежать на столе.
Надо ему отнести.
Губы затряслись.
Дура.
Ты хоть сама соображаешь, чего ты ему наговорила?
Все же нужно было не так сказать!
Не “ты его чуть не убил”, а “что с тобой было бы, если”. И не “тут тебе не Академия”, а “соизмеряй силы, ты забыл, что тебе тут равных нет”. И вообще все не так. Я же за него, дурня, испугалась. Хоть драку он и первый начал, это Крис сделал подлость. Сказал. Нельзя так про смерть матери, это гадко и все равно что удар под дых.
Я аккуратно сложила принадлежности Даниэля в сумку. Свою повесила на плечо, его — сгребла и прижала к груди и медленно побрела в свою комнату.
Глава 12
Слабоумие и отвага — наш девиз!
Если начала быть дурой, будь ей до конца. Сомнительная, возможно, линия поведения, но другой в запасе сегодня не оказалось.
Примерно это бубнила я про себя, крадучись шарахаясь среди ночи по коридорам школы.
Если я кого-нибудь сейчас встречу, то я ни в жизнь не смогу объяснить, что я тут делаю и зачем, да еще и с чужой сумкой, набитой чужими вещами. Но, новичкам, говорят, везет, а я в деле необдуманных и непросчитанных вещей — очень сильно новичок!