Невидимка и (сто) одна неприятность
Шрифт:
— Там… ай, забудь! — девчонка тряхнула головой, поджала губы и попыталась проскочить мимо меня.
— Ни-ког-да, — честно пообещал я ей на ухо, слегка придержав ее за талию.
Лали вспыхнула, выкрутилась, испепелила меня надменным взглядом и зашагала прочь, гордо печатая шаг. Я полюбовался несколько мгновений оскорбленно подпрыгивающими локонами и соблазнительно колыхающейся плиссированной юбкой, и снова шагнул в массажный кабинет.
Когда после процедур я поднялся на северную башню, Лали уже была там. Она сидела на полу под окном, уткнувшись в лежащую на коленях книгу. Мое появление было встречено колюче-настороженным взглядом, и инстинкт самосохранения подсказывал, что если я прямо сейчас полезу к ней с поцелуями, то в лучшем случае получу книгой по башке. В худшем — не по башке.
Я приблизился, сел рядом, а потом и лег, удобненько устроив голову на коленях у Невидимки. Знаниям пришлось потесниться. Лали сердито посопела еще несколько секунд, старательно делая вид, что не обращает на меня ни малейшего внимания, и вообще ей плевать. Но потом все же закрыла учебник и отложила в сторону. Тонкие пальцы, осторожно коснулись моего лба, убирая с него упавшие пряди челки и зарылись в волосы, вызвав мимолетную приятную дрожь по позвоночнику.
Я прикрыл глаза, чтобы не смущать девочку взглядом, и постепенно она расслабилась, убедившись, что тему массажного кабинета я поднимать не планирую. Пальцы осмелели. Они перебирали, ерошили волосы, зарывались, слегка царапая ногтями кожу головы и проводили от корней до кончиков, вытягивая до приятного покалывания.
— Как твой день? — подал я голос, с трудом выдергивая себя из полудремы — закрытые глаза, теплый живот под щекой и медитативные движения действовали не хуже снотворного.
— Хорошо, — отозвалась Лали. А потом, слегка поколебавшись, будто не была уверена, что хочет этим делиться, добавила: — У меня по контролю большой прогресс, мистер Кроуч сказал, что превосходная динамика.
— Ого! — искренне восхитился я. — Поздравляю, отличные новости!
— А у тебя? — торопливо поинтересовалась моя девочка, отчетливо засмущавшись.
Я слегка пошевелил головой, чтобы ей было удобнее.
— Ничего особенного. Нет, вру. Кое-что было о-о-очень особенное!
“Лагранж!” и возмущенный тычок в ребра были на этот раз абсолютно заслуженными, признаю. Но как тут удержаться?
Пока я кривил губы, пытаясь не ухмыляться совсем уж откровенно, Лали вдруг тихонько сказала:
— Ты видел, да?.. Мне кажется, Крис что-то задумал…
Что-то! Знаю я, что он задумал! Примерно то же, что и я! Но я-то молодец, а он подонок и хрен ему.
Самым обидным было то, что если бы не я, Лали так и оставалась бы для него Невидимкой. Это ж надо было — собственными руками!
А если учесть, что Эриндейл, судя по Мирей, из тех типажей, которые при отказе еще больше зацикливаются…
Настроение опять стремительно скатывалось к отметке “отвратительное”.
— Лали, пообещай, что если он тебя обидит, когда меня не будет рядом, — ты мне скажешь.
Девочка-невидимка молчала, не торопясь раскидываться обещаниями, которые ей не очень-то хотелось выполнять. Это напрягало еще больше. Если бы она была уверена, что Эриндейл ничего ей не сделает, она бы дала это обещание с мгновенной легкостью. А если сама Лали, которая знает его пару лет минимум в этом не уверена, то…
Я рывком сел, скидывая тонкую руку с головы, повернулся.
— Пообещай.
Лали отмерла, досадливо скривила губы, наконец-то вспомнила, что стоило бы опровергнуть мои худшие предположения:
— Да ничего он мне не сделает! Глупости.
— Лали.
— Я сама разберусь! — ежик спрятал недоверчивый нос и беззащитное пузико и растопорщил иголки.
— Тебе приятно смотреть, как Мирей на меня вешается и не иметь возможности что-либо предпринять?
Лали открыла рот. Закрыла. Снова открыла. И снова закрыла. Поджала губы.
Да-да, очень злой Даниэль. Ткнул пальцем через иголки прямо в пузико, а что поделать! Честность не позволяет заявить, что ей совершенно плевать, кто там на меня вешается, а гордость — обратное. Прости, девочка, но этот вопрос слишком серьезен, чтобы я в нем уступил твоим заповедям Невидимки.
— Если вдруг его совсем занесет… чего не будет! — отрезала она. — Я тебе скажу.
Ах ты умница моя ревнивая!
— Иди сюда, — я распахнул объятия, и Лали со скорбным вздохом переползла ко мне на колени и обняла, уткнувшись носом в шею.
— Жаль, конечно, что ты уезжаешь, — едва слышно пробормотала она моему воротнику. — Нам в эти выходные обещали поход в горы. Там красиво…
Я тоже буду по тебе скучать, девочка.
Сегодня на пороге меня не встречали.
— Мистер Лагранж ждет вас в своем кабинете через два часа, мастер Даниэль. Ужин сейчас подадут в вашу комнату, или вы желаете, чтобы накрыли в столовой?
— В комнату, — бросил я, а сам направился к телефону. Неизвестно, выпадет ли мне за выходные другой шанс сделать то, что я хотел, так что надо пользоваться.
Я набрал нужный номер.
Три долгих гудка, “алло” на том конце провода и тонкий, едва слышный щелчок, подтверждающий, что с одного из смежных аппаратов также была снята трубка и мой разговор абсолютно не является приватным.
— Привет, Саммерс.
— Лагранж? Ты ли это, умник? Сколько лет сколько зим! Ты там не стух еще балду пинать? Завязывай уже с курортами и возвращайся, мы без тебя в последнем матче продули три-ноль.
— Как только — так сразу, Саммерс, как только — так сразу, — хмыкнул я. — Я по делу.
— Не по делу от тебя и не дождешься, вываливай.
— Ты так и живешь с Арвингом?
— Ну не всем же иметь богатенького папочку, кому-то надо и подрабатывать, и за жилье платить…
— Дай его, а?
— Сволочь ты, Лагранж. Корыстная причем. Хоть бы “как дела?” спросил.
— Как дела?
— Иди ты на… — с чувством отозвался старый приятель и гаркнул в сторону: — Черный, тут тебя!
— Слушаю, — произнес в трубку единственный знакомый лично мне некромант, Николас Арвинг, студент пятого курса факультета высшей некромантии Королевской Академии.