Невидимка и (сто) одна неприятность
Шрифт:
Окончание фразы осталось подвешенным в воздухе. Он не пообещал мне возвращения домой. Хотя, наверное, и хотел бы.
Вот странность только — теперь я не хотела туда возвращаться.
— Стоять, мистер Лагранж!
Я все же дождалась, пока Даниэль утащит меня подальше от ректорского кабинета, но убедившись, что мы удалились на достаточное расстояние и что поблизости никого нет замерла как вкопанная, выдернув руку.
— Что случилось? — удивился парень оборачиваясь.
— Ты что, ничего не хочешь мне объяснить?
Даниэль сначала вскинул брови, и на это у меня снова зачесались кулаки, но потом все же состроил понимающее лицо.
— Ну… не в коридоре же.
— Отличное место, — уперлась я. — Я тебя знаю! Утащишь в темный угол, задуришь голову своими поцелуями, и никаких ответов я опять не получу.
— Ну вот, — скорбно вздохнул он. — А говоришь, что знаешь.
Шаг вперед, приятный вес ладоней на талии, обжигающее дыхание на губах.
— Если бы знала, то знала бы, что я и в коридоре зацеловать могу…
— Дурак! — я юлой вывернулась из объятий и надула губы. — Они все знали! Еще до того, как мы пришли. Откуда? И почему Алисон знает про призрака, и…
Память вдруг зацепилась за разговор в туалете. Слова Мирей о том, что Алисон знала о нас еще до выступления Эриндейла…
— Я ей рассказал.
— Понятно, — я скрестила руки на груди. — Кому еще ты что рассказывал?
Даниэль укоризненно покачал головой — хорошего же ты обо мне мнения.
— Она видела нас, Лали. В ночь после склепа. Отпираться было глупо. И кладбище она почуяла. И я подумал, что она может помочь. И я не скрывал это от тебя, просто… на следующий день случилась вся эта история с наркотиками. А когда я вернулся, нам было немножко не до того…
— Ты знал, что там два призрака. И этого мне тоже не сказал, — я упорствовала в обиде, несмотря на то, что обижаться на него было ужасно тяжело. Но нет, хватит того, что у него есть один большой секрет. Еще сотни маленьких я не переживу.
— Не знал, — возразил Даниэль, но быстро добавил: — подозревал. Но я не некромант, Лали. Я не хотел тебя пугать своими подозрениями. Что бы это изменило?
— Это изменило бы то, что сейчас я не выясняла бы с тобой отношения посреди коридора. Если ты хочешь, чтобы я продолжала тебе доверять, Даниэль, завязывай с тайнами и умалчиваниями. По крайней мере с теми, которые не касаются твоего отца.
Лагранж застыл. Я ткнула пальцем в небо, и видимо попала.
На самом деле, после ректорского вопроса тяжело было не сделать выводы. Что-то странное происходит в семье Лагранжей. И далеко не из отцовской любви забирает Лагранж-старший сына домой. И я начинала подозревать, что и к истощениям-перенасыщениям он тоже имеет непосредственное отношение.
От этого было с одной стороны чуть легче: позиция Эрика Лагранжа позволяла ему иметь секреты такого уровня, до которого девочке Элалии Хэмптон не дорасти никогда. И молчание Даниэля оно объясняло с лихвой. С другой — тяжелее. Во что он втягивает сына? Неужели нельзя обойтись без таких издевательств?..
— Ты права, Лали. Прости, — Даниэль отмер, снова приблизился ко мне и снова обнял.
И на этот раз я не вырывалась, наоборот — прильнула, уткнувшись носом в воротник рубашки.
...А потом целовалась с ним.
Посреди коридора. Среди бела дня.
И не боялась, что нас кто-то увидит.
Не боялась собственного жгучего желания, заворачивающегося внутри в тугую пружину, и с ликованием ощущала чужое.
И когда Даниэль с видимой неохотой попытался отстраниться — коридор все же, чтоб его! — я вцепилась в него, приподнялась на цыпочки и сама не веря тому, что предлагаю, прошептала на ухо:
— В пяти метрах отсюда есть чулан…
— Ла-али-и…
Горячий шепот, торопливые поцелуи в перемешку со сладкими укусами. Моя голова мечется по подушке, а пальцы сминают простынь.
— Ла-али-и…
Руки гладят, сжимают. Иногда с силой. Скользят от бедер по телу вверх, ласкают грудь, щекочут шею…
— Ла-али-и… — что-то вдруг странное в интонациях.
Мысли путаются. Я не спала ночь и день выдался бешеный, и только вроде я уснула, как… мне хорошо, но как он тут оказался?
Лежащие на моей шее пальцы вдруг сжимаются. Я распахиваю глаза, хриплю, впиваюсь ногтями в душащую руку, почему-то мертвенно ледяную и твердую как камень…
...и просыпаюсь.
Обвожу комнату ничего не понимающим взглядом. Постель сбита, по спине течет холодный пот. Сердце колотится, как сумасшедшее. И никак не получается как следует вдохнуть — замерзший воздух застревает в горле и даже как будто оседает инеем на губах.
Спокойно. Спокойно. Это сон.
Титаническим усилием воли, я заставляю себя закрыть глаза. Ме-едленно набираю в грудь носом и выдыхаю ртом, как учили при панике.
Все хорошо.
Открываю глаза.
И вижу перед собой слегка мерцающую синюю фигуру. Мужскую.
Я завизжала так, что зазвенели стекла.
Призрак мигнул и оказался совсем рядом. Нематериальная рука пронзила грудь, и как будто сжала в кулаке сердце.
Мой вопль захлебнулся, а в следующее мгновение раздался оглушительный грохот.
Призрак выпустил мое сердце, развернулся, и я сломанной куклой упала на кровать, успев услышать лишь обрывок какого-то заклинания и увидеть ядовито-зеленую вспышку. Сознание заволокла чернота, потянула, поманила за собой…
— Элалия! Открой глаза, немедленно, — приказ ввинтился в мозг, жесткие руки сгребли за плечи и с силой встряхнули так, что у меня клацнули зубы. — Сейчас же!
Я с трудом приподняла ресницы и узнала черные глаза некроманта.
Как его звали? Алисон говорила. Или не Алисон?..
Я попыталась проморгаться, но закрывшись, глаза уже почему-то не открылись.
Мужчина выругался. Мелькнула мысль — наставник же, как можно, ай яй яй.
А дальше было что-то странное. Я вроде бы и не теряла сознание. Но все происходящее как будто бы происходило не со мной. Это не меня завернули в одеяло и подхватили на руки. Не меня стремительно потащили куда-то. Поза была ужасно неудобной, но я не могладаже пальцем пошевелить, чтобы ее поменять.