Невидимые знаки
Шрифт:
— Я передумала.
Немного поплескавшись, черепаха на секунду погрузилась в блаженство. После долгой ночи счастье от своей громоздкой невесомости было очевидным.
Эстель тихо спросила:
— Что ты передумала?
— Как я назову свою черепашку.
— О?
Лицо Пиппы растаяло от умиления.
— Я хочу назвать своего Эскейпом.
Я замер.
Чертов ребенок был способен заставить меня содрогнуться и одновременно захотеть построить мост обратно в общество. Она была такой смелой, такой сознательной. Я часто думал,
Но она все понимала. Она понимала слишком хорошо.
Эстель прижала ее к себе и поцеловала в макушку.
— Я думаю, это блестящее имя.
— Знаешь почему? — Пиппа обняла своего плюшевого котенка.
Не надо.
Я не думаю, что смогу выдержать еще больше ее отчаяния.
— Потому что они могут плавать и сбежать, пока мы застряли здесь.
Я втянул воздух.
Даже Коннор молчал, не язвя и не поддразнивая.
Мы стояли там, пока время шло, и прощались, когда каждая черепаха исчезала в аквамариновом приливе, оставляя только свои следы, следы ласт и только что вырытые гнезда.
Когда последняя черепаха исчезла, а солнце поднялось настолько, что рассеяло звезды, Коннор громко рассмеялся.
— Я только что кое-что понял.
Мы повернулись к нему лицом.
Я спросил:
— Что именно?
Он махнул рукой на пустой пляж.
— Мы бы запаслись едой на годы вперед и попросту пустили ее на ветер.
Пиппа вздрогнула.
— Ты же не хочешь сказать...
— Как ты можешь... — В голосе Эстель прозвучало недоверие. — Я никогда не могла...
Коннор усмехнулся:
— Я знаю... но все же.
Я спрятал свои мысли за строгой маской. Как только появилась первая черепаха, я подумал о том же самом. Еда... огромное количество еды. Мы могли бы убить несколько черепах, засолить и сохранить их, а их панцирь использовать для множества вещей.
Нам не пришлось бы некоторое время ловить рыбу или охотиться.
Но как только я подумал об этом, я отбросил эту идею. Мне пришлось бы убивать и готовить, а... я больше не мог этого сделать.
Не после того, что я сделал и какую цену заплатил.
Я убил по правильным причинам. Я убил плохого человека.
Но это не значит, что это не испортило меня изнутри. Если я едва мог вынести уничтожение того, кто заслуживал своей участи... как я мог справиться с убийством невинного животного, которому предстояло прожить жизнь?
Пиппа завизжала и ударила Коннора своей мягкой игрушкой.
— Ты — тупица.
— А ты — рыбья чешуя.
— Неправда.
— И это тоже.
Он ударил, пощекотав ее в идеальном месте, отчего она разразилась хихиканьем. Оттолкнув его, Пиппа бросилась прочь.
Коннор погнался за ней.
— Похоже, отсутствие сна не ослабило их энергию. — Эстель придвинулась ближе. Прилив омывал наши лодыжки, и моя кожа обострилась до тлеющей чувствительности.
Я не мог перестать смотреть на нее, заботиться о ней, медленно убивать
Она раздражала меня и сбивала с толку, но что-то в ней успокаивало, исцеляло и сосредотачивало меня. Она стерла мое гнойное прошлое, чудовищное чувство вины и чудовищный гнев на несправедливость.
Тюремные решетки, возможно, больше не держат меня в клетке, но те, что окружали мою душу, держали. Однако Эстель обладала силой, способной взорвать замок, разрушить ворота и вручить мне ключи, чтобы я мог бороться за свою свободу.
Мои губы жаждали ее поцелуя. Мое тело напряглось, чтобы обнять ее, словно она была идеальным завершением моей несчастной трагедии. Мое тело хотело ее (этого я не мог и не хотел отрицать), но моя похоть была глубже этого. Глубже, чем кости и плоть, и именно эти причины чертовски пугали меня.
Я хотел ее не потому, что она была самой невероятной женщиной, которую я когда-либо встречал (это неоспоримый вывод), а из-за того, что я хотел дать ей взамен.
Я хотел отдать ей себя.
Всего.
Хорошее, грязное и ебаное.
Но какое право я имел брать так много и заставлять ее брать меня взамен? Она заслуживала кого-то намного лучше, чем я. Кого-то целого...
Мои мысли затихли, когда взгляд Эстель встретился с моим.
Внезапно мои заботы потеряли значение.
Единственное, что имело значение, это то, что до рассвета оставались считанные мгновения.
Я не позволил бы еще одному дню исчезнуть, не сделав того, что мне нужно.
Сейчас или никогда.
Схватив Эстель за запястье, я закричал на весь пляж.
— Коннор, Пип. Возвращайтесь в лагерь. Расслабьтесь, вздремните, делайте все, что захотите. Но не приходите на другую сторону острова. Вы поняли?
Нам с Эстель нужно кое-что обсудить.
Что такое жизнь? Это вздох, улыбка или брак с идеальным супругом?
Что такое судьба? Это предопределенный сценарий, сказочное везение или возможность и обстоятельства?
Что такое смерть? Это вечный сон или вечное одиночество от тех, кого вы любите?
Я не знаю, что такое жизнь. Не знаю, как устроена судьба. Но я знаю, что такое смерть.
Смерть обретается в удовольствии.
Смерть обретается в сексе.
И абсолютная смерть обретается в оргазме.
Взято из блокнота Э.Э.
…
Что он делает?