Невидимый мир
Шрифт:
– - Я вынужден выразить опасение, что под видом оказания гуманитарной помощи будет осуществлено прямое вооруженное вмешательство Дарайи на Триме и контроль над основными триманскими правительствами. Ведь именно такую операцию вы провели на Лей-Вей. В результате Лей-Вей сейчас по большей части населен дарайцами, а местное население играет в обществе вспомогательную роль, поставляя, например, вангалов...
Усмешка тронула тонкие губы дарайца.
– - Вам ли говорить об этом, иль Рой? Разве Дейтрос не рассылает свои миссии повсюду? Разве ваши хойта не проповедуют в Килне, Руанаре, Лайсе, даже собственно в Лей-Вей? Разве вы не воздействуете на Килн и не оккупируете его фактически? Дейтрийская прозелитическая идеология куда агрессивнее и активнее распространяется по миру. Но не будем заниматься взаимными упреками. Вы спросили об условиях мира - я назвал эти условия.
– - Я понял вас, спасибо. Что ж, конечно, об односторонней безоговорочной капитуляции, которую вы требуете, мы говорить не можем. Поймите, у нас нет гарантий, что приобретя Триму, вы не продолжите агрессию в отношении Дейтроса. Ведь наши идеологические подходы, как мы уже говорили, остаются противоположными. Но, - Эльгеро сделал паузу, - может идти речь о поэтапных одновременных уступках и о взаимной договоренности о нейтралитете и самостоятельности Тримы. Самостоятельность Тримы устроила бы нас полностью. Вам Трима не может угрожать, и она малоинтересна как сфера влияния. Прошу вас передать вашему правительству, что Дейтрос готов полностью прекратить любые действия в отношении Дарайи и Лей-Вей, включая отказ от миссионерства, если вы выразите согласие на поэтапное взаимное предоставление Триме полной самостоятельности.
Столы вынесли на улицу, и половина двора тут же присоединилась к празднику. Дети Ивик унеслись вместе с остальными ребятишками качаться на канатах. Марк поодаль болтал с Вэйном, младшим братом Ашен - он единственный в семье оказался не гэйном, стал инженером-машиностроителем. Кажется, Кейта была этим довольна. Вэйн и его девушка, как бишь ее зовут - сидели рядом с Марком, что-то рассказывали, Марк заливисто хохотал. Кажется, он так любит меня... и дети тоже... но ведь вот - не сидят здесь рядом, хотя времени так мало, и скоро я опять уйду, думала Ивик с легким удивлением. Нет, это не обижало ее. Что ж, у детей своя жизнь... и у Марка - у Марка тоже она по сути своя. Может, он и не так страдает без нее, как это кажется? Мы ведь совсем, совсем разные люди, подумала Ивик.
Она доела свой пирог. Взглядом разыскала Дану. Дэйм сидел неподалеку от нее, держал на руках своего младшенького, Шанора, в белом крестильном платьице, виновника торжества. И занят был, кажется, исключительно ребенком - покачивал его на руках, говорил с ним, играл. Старшие дети - Рейн и Лита - умчались вместе со всеми. Дана болтала о чем-то с Кейтой, сидевшей напротив. Почти все семейство собралось, только Эльгеро не хватает, подумала Ивик. Она посмотрела на Дану и в очередной раз поразилась изменениям.
Надо же, а в квенсене казалось - Дана не жилец на этом свете. Маленькая, хрупкая, экзотический цветок, и шейка так беззащитно торчит из ворота камуфляжа. Слишком талантливая. Слишком тонкая и необыкновенная. Огромные чистые глаза. Дитя не от мира сего. Неудивительно, что Дэйм так долго и романтично любил ее. Будь Ивик мужчиной, обязательно влюбилась бы в Дану.
И вот прошло десять лет - и Дану невозможно узнать. Она располнела. Не то, чтобы совсем уж безобразно, но вместо хрупкого цветка - широкобедрая, плотная матрона с наметившимся даже двойным подбородочком. Уверенная в себе, вполне земная. Заливисто смеется. Вскакивает и тащит еще миску салата с кухни. Потчует гостей...
Она была самой перспективной в квенсене, у нее огромный талант, высочайшее сродство к Медиане. Ивик до нее далеко. Да и всем далеко. Но Дана почти сразу после квенсена родила дочку, Литу, и с тех пор уже не воевала больше. Потом родился Рейн, потом она занедужила - то какие-то проблемы с суставами, то поджелудочная железа. Ничего по-настоящему страшного, но в патрули она по медицинским показаниям больше не ходила. А теперь, кажется, и болезней никаких нет, просто Дана уже вработалась в штабе, и никто не думает гнать ее в Медиану. И сама она никогда не рвалась.
Это в свое время удивило Ивик. Когда Дана очередной раз объяснила, что у нее проблемы то ли с поджелудочной, то ли с печенкой, "да и вообще, - пожала она плечами, - честно говоря, и ладно. Я что, ненормальная - рваться в патруль?"
В общем-то да, в патруль может рваться только ненормальный. Там тяжело. Там бывает опасно и очень опасно. Но ведь это Медиана. Это - возможность играть...
Дана работала в штабе, диспетчером, сидела на циллосе и распределяла связь. Это работа для гэйн-вэлар. Сможет ли Дана сейчас хоть защитить себя в Медиане?
Ведь она и на скрипке совсем перестала играть. Это особенно поражало. Ведь Дана была талантлива. Очень. Даже гениальна. Она была музыкальным вундеркиндом, жила музыкой, дышала музыкой. Взрослые преподаватели уже ничего не могли ей дать. Ее даже распределили в Лору, потому что здесь рядом - филармония, здесь Дана могла играть в оркестре, и начала было уже, ее сразу взяли первой скрипкой.
А потом, после беременности, и это сошло на нет.
"Ты знаешь, дети, семья... Как-то не хочется. Не до того".
Она бросила работу в филармонии.
Ивик вспомнилась Юлия. Та еще полнее Даны. Замотана борьбой за существование. Одинока. Еле движется. Но ведь пишет, черт возьми, ведь пишет! Ивик тоже могла бы бросить, давно уже. И была бы, наверное, даже счастлива. И Дане, вероятно, хорошо. Ивик думала о том своем счастливом времени, когда Миари была совсем маленькая, когда родились близнецы. В ее жизни никогда не было времени лучше. Она никогда не чувствовала себя так спокойно, так наполненно. Вокруг было столько любви... Маленькие детки, Марк. И тогда она перестала писать.
Может, кому-то тяжело с маленькими детьми, дома, в одиночестве - а Ивик только это и нужно. Только тогда она и была счастлива. Но если бы предложили вернуться - а возможность такая ведь есть - ни за что. Да, тело хочет этого. Чтобы никакого напряжения, чтобы комфорт - физический и душевный. И вкусная еда, сколько душе хочется... Ивик так испугалась вдруг, что вскочила из-за стола. Не съела ли она уже слишком много?
Засмеялась, осознавая свою глупость. Но и правда - что сидеть-то? Ивик осмотрелась.