Невидимый мир

Завацкая Яна

Дэйм улыбнулся чуть беспомощно. Встал. Ивик встала вслед за ним. А вот она хорошо понимала Дэйма. Всегда кажется - схватить ребенка и не выпускать из рук. Пока не надо будет снова уходить...

Только гэйн может понять гэйна.

А Дана уже перестала быть такой.

Они мыли посуду вдвоем, на маленькой кухне. Дана полоскала в мыльной воде, Ивик протирала полотенцем и составляла в стопки - отдельно большие тарелки, отдельно маленькие... Завитки черных волос Даны ложились на щеки, на раздвоенный подбородок. Фартук намок и прилип к животу.

– - Папаша... тут он заботливый! А сам и дома-то не бывает... нет, я понимаю - работа. Конечно. Он гэйн,

он должен... но знаешь как осточертело - все время одной.

Вот так же и Марк, наверное, подумала Ивик. Все время один. Но он никогда не жалуется. Она снова ощутила свою вину.

– - Да и вообще... в молодости как думали - любовь, романтика... А где она, эта любовь? Одна вон грязная посуда осталась. Придет раз в три недели, осчастливит своим присутствием божественным... и опять сваливает. А это все на мне. Квартира, дети... Свекровь тоже работает. А то, что я работаю - это никого не волнует... а тоже ведь смену отсидишь на связи - спину ломит. Не так уж и легко.

– - Ты его не любишь уже?
– тихо спросила Ивик. Дана пожала плечами.

– - Не знаю. Как-то... прошло. Да так и не бывает, наверное, чтобы любовь, как в молодости. У всех проходит. Быт, понимаешь, заедает... Я одна кручусь, ему ничего не надо...

Надо, хотела сказать Ивик. Ему очень нужно возвращаться сюда. И чтобы его обняли. И чтобы любили... А любила ли его Дана вообще когда-нибудь? Это ведь Дэйм два года не решался ей даже сказать... мечтал... добивался. А она?

– - А раньше ты его любила?

– - Не знаю. Наверное. Такой, казалось мне, красавец... мужчина. Гэйн. Весь из себя... а... теперь вижу, что все они одинаковы, мужики-то. Может, лучше было не за гэйна выйти, а вот как ты - за аслен какого-нибудь. Хоть бы в хозяйстве была польза... А он... придет - и хоть бы что полезное сделал по хозяйству! Папаша-то у него, Эльгеро, очень даже хозяйственный, считай, всю квартиру у них своими руками сделал. Хотя шеман! Характерец, правда, еще тот! Но в этом плане молодец. А сын - вообще руки не тем концом вставлены. Вон, посмотри - видишь, вешалка? Третий месяц прошу прибить... знаешь, как неудобно!

Ивик взглянула на оторванную вешалку на стене. И правда... кухонные полотенца свалены на подоконнике. Под батареей грязь. Оконное стекло сто лет не мыто. Дана и сама - еще та хозяйка. Но ей просто тяжело... Она такая. Трудно справляться.

Ивик вспомнила, как Дана на первом курсе чуть не сломалась. Сбежала с уроков, сидела на чердаке и плакала. "Я больше не могу". И как ее было жалко. Маленькая, хрупкая, безумно талантливая девчонка. Полоса препятствий, рукопашный бой, кроссы, горы зубрежки каждый день, хозяйственные наряды... Себя Ивик не было так жалко. Про себя Ивик знала, что она - самая обычная, и не хватало еще капризы тут устраивать. А вот Дана... Такой талант, думалось ей тогда, совсем не терпит насилия. А ведь квенсен - это сплошное насилие, сплошное "через не-могу", требования, нагрузки...

Вот она и сломалась.

Но не тогда, а сейчас. Такая жизнь оказалась ей не по силам. В квенсене она еще как-то держалась. Там были нагрузки, там были потом патрули и даже боевые столкновения... но их там кормили в столовой, обстирывали, ни о чем не надо было думать. Только выполняй распоряжения и приказы.

А здесь - на ней все хозяйство. Пусть маленькое. Но для Даны и это - слишком. Она и этого не выдерживает. И дети. Слишком большая для нее ответственность. Не создана она для того, чтобы пахать. Не рабочая скотинка. Да впрочем, и воевать она тоже не создана, это верно...

Она принцесса, маленькая аристократка.

Украшение, цветок. Ей бы жить в особняке какого-нибудь принца либо миллиардера триманского. И чтобы на руках носили. Чтобы муж любил и жил ради нее. Дэйм ее любит, конечно... Но он действительно мало для нее делает. И винить его в этом нельзя. Просто так все сложилось.

Вообще, подумала Ивик, почему в жизни всегда так складывается, что никто, вроде бы, не виноват, а всем плохо...

– - Ну а ты как живешь? Везет тебе, у тебя Марк классный...

– - Да, классный, - согласилась Ивик. Ей хотелось рассказать Дане про Кельма. Но - какое теперь? Что она скажет? Ивик вообще чувствовала вину перед Даной, потому что и она ведь гэйна, и она уходит и бросает семью...

Дана выпустила воду из раковины. Вытерла покрасневшие руки полотенцем, стала составлять стопки тарелок в шкаф.

– - Давай тут посидим с тобой, чайку еще выпьем... классный пирог я испекла?
– похвасталась Дана.

– - Классный! Рецепт дашь?

– - Ага, только напомни...
– Дана стала разливать чай. И снова Ивик ощутила грусть, глядя на ее распухшие, растолстевшие руки - как эти тонкие кисти когда-то держали смычок...

– - Ты совсем уже не играешь?

– - Да ну... взяла как-то, попробовала... знаешь, нет желания. Техника уходит постепенно, и восстанавливать... Это же пахать надо. Не до того мне.

– - Ты так изменилась...

И правда, она изменилась. Жадно кусала пирог с ягодами, причавкивала. Ивик вдруг подумала, что это - совсем другой человек, ничего общего не имеющий с той Даной, с которой когда-то вместе решили "бороться против диктатуры", и с которой потом бегали под огнем доршей... Но какая разница? Я люблю ее все равно, подумала Ивик. Она моя сестра. Она мне ближе, чем родная сестра. Что бы с ней ни случилось... А если бы ее убили, было бы лучше? Нет, остро ощутила Ивик. Лучше уж пусть будет такой. Может, из высших соображений, если бы она была моим транслятором... да, если бы я отвечала за нее как куратор, я могла бы сказать - дескать, лучше погибнуть, чем так измениться. Но я хочу, чтобы она жила. Просто жила. Любой. Злой, страдающей, растолстевшей, скучной, какой угодно. Просто чтобы жила. Ивик наклонилась, чтобы скрыть слезу, внезапно набухшую в уголке глаза. Что за чертова сентиментальность напала? Что со мной? Что во мне-то так сильно изменилось в последнее время?

Кажется, в последнее время я начала жить...

Ей очень захотелось поговорить о Кельме. Но... неинтересно это все Дане и не нужно. Так же, как Марку. Чужой мир... им этого ничего не понять.

– - Слушай, а про наших хоть расскажи что-нибудь? У меня совершенно ни с кем нет связи!

– - Про наших? Ну я про всех почти знаю...
– Дана задумалась, - кто молодец из нашего сена, это Скеро! Я у нее зимой в гостях была, она пригласила. Почему-то помнит меня, выделяет, хотя мы вроде не дружили. Она уже живет в Шари-Пале, в столице. Человек действительно умеет жить! Знаешь, я и тогда ею восхищалась, и сейчас. Муж у нее известный физик, участвовал в создании вероятностного щита. Детей четверо, и еще собирается рожать. При этом дом, - Дана мечтательно зажмурилась, - как в проклятой Дарайе! Отдельный, представляешь? Как-то ее муж выбил. Два этажа. Хозяйство - блеск! Все чисто, все на местах. Барахла полно. Да еще научную работу ведет! Она ведь уже и диссер защитила, что-то про эти... глубокие слои Медианы, про темпоральные сдвиги. Заочно закончила физическую академию. Мало того, она еще шьет - такой костюмчик показывала, закачаешься! И книги пишет!